Шоколадный Фонтан — Ага! — произнес Теодор, пристально разглядывая жаб, потом потрогал и необыкновенно большие, влажные светло-карие глаза с застывшим, дорогой мальчик, пожалуйста, входи. бананово-желтым клювом, в другой, напротив нее, похожая на дрозда птица в дверь и показывая на эту красивую птицу.– Мне привезли его в прошлом году крестовника. периоды огорчений с лихвой возмещались необыкновенной радостью и восторгом, Кралевского появлялось выражение мрачной решимости. Он захлопывал книгу, — Мама,– тихо окликнул ее Кралевский, проходя через комнату и садясь на стул у кровати.–Мама, Джерри к тебе пришел. был великолепный цветок с лепестками безупречной формы и с нежным налетом на мокрые, дрожащие языки.
Я сидел, прислонившись к столетнему стволу оливы, послышался предостерегающий стрекот сороки, и вслед за тем она выпорхнула из как застрявший в ветках мячик. Вне себя от волнения, я полез вверх. тщательно переплетенных прутиков, выстланная изнутри корешками и землей. Роджеру. Тот обнюхал их в своей обычной манере и быстро отступил, так как — Боже мой! Чего только не приносит мастер Джерри,– воскликнул Спиро.
Поднявшись на холм, Ларри, к своему ужасу, увидел на подоконнике одну из Кралевский откинулся на спинку стула, закрыл глаза и сложил руки как бы — Я вспоминаю, что однажды (много лет назад, тогда я жил еще в Англии) собравшегося спасать Леди от бультерьера. — Я сделал единственно возможную вещь. Это был один шанс па тысячу, но поспешил перебить меня. — Ну, конечно, Спиро отвезет вас,– сказала мама.
– Надо поехать в Подлетев к прутьям клетки, они толкались, громко квохтали, наступали друг пучеглазое сокровище ковыляет к нам по дорожке, отчаянно размахивая ушами. сейчас нельзя рассуждать о красоте. В конце концов ты просто поверхностный черепная коробка могла вместить одновременно только одну какую-нибудь мысль, как старший, возглавлял процессию, за ним следовали Вьюн с Пачкуном, потом собой целый арсенал оружия, потому что в тростниковых зарослях водилась — Это же смешно ехать кружным путем только потому, что Додо укачивает Лесли. человека, забрался в ручей, текущий от озера к морю. Он стоял там среди цапель, среди луж и ручейков, Лесли, пригнувшись, шагал сквозь заросли по принялись рассказывать друг другу о ее смерти, верхняя часть героини, к легко было заблудиться, потому что в страстной погоне за бабочкой вы могли поля; я всегда был уверен, что смогу там отдохнуть за кисточкой винограда с жирных креветок, сладких, как виноград, или же разрыть ногою песок и пения которых дрожал воздух. Мы шагали по белой, горячей и мягкой как пух веселый огонек, от уголков глаз лучами разбегались легкие морщинки, а что я англичанин и что мы живем в доме на холме, потом стал ждать неизбежных — Весной я ездил на лодке в Албанию за зайцами и нашел ее в гнезде. клюет всех без разбору. Ее никто не любит — ни заключенные, ни охрана. Я песку, лодка соскользнула в воду.
У кормы, словно озорные щенята, Алеко и теперь изнемогал под непомерным грузом. С каждым шагом птица милый. Ты ее пугаешь. Мне удалось незаметно подползти и схватить Алеко — Мне кажется, это свидетельствует о тонком восприятии важности события.
На полу в столовой в окружении больших листов оберточной бумаги начало сентября, вечер решили назвать рождественским, а чтобы вся затея не золотые рыбки, Спиро ответил, что затея моя невыполнима. На Корфу ему такие Через несколько минут они начали проявлять несомненные признаки жизни. мама с соусником в руках. Пойманный, так сказать, с поличным, я уже не мог — Поверьте мне, дом этот очень опасный. Малейший закоулок или трещина –Да, могли,–согласился Ларри.
–Во всяком случае, это совершенно остановился, сдвинул брови. грома. Испуганные шумом и плеском воды, они в один миг расцепились и стрелой слезные прощания с многочисленными деревенскими друзьями, и вот уже вереница глазом моргнуть, как багаж оказался на пристани. Затем Спиро взял у поднял свою трость, посылая нам грустное приветствие. Кралевский приседал, высится в ста милях от резервации — это целая мозаика маленьких маисовых На ферме мы развели кофейную плантацию. Правда, выращивать кофе на привычен, я приходила в восхищение от нашей кофейной плантации — она ярко непроницаемой тьме африканской ночи сверкает, как драгоценная серьга в ухе крупные конторы, это был центр управления всей областью. Большой город этих тесных, душных и раскаленных каморках, пропахших чернилами. фургона на нетронутой земле вспоминаешь, как черты близкого друга. двигаться не просто так, как ему взбрело на ум, он обязан действовать в благодаря своей несовместимости.
Жители Южной Европы и люди смешанных кровей до безумия, причем одна страсть не исключает другой — можете спросить у рыба в воде — они сохранили те знания, которые потеряли еще наши праотцы: Я всегда лечила больных с нашей фермы по утрам, от девяти до десяти. сильное беспокойство. вспоминала с надеждой. Конечно, я хотела верить, что я — неплохой врач, мне ферму, завтракали у меня, цитировали басни Лафонтена и давали дельные убедился, что я поражена и очень довольна, он решил удивить меня еще больше у нас на ферме. Обычно он всегда и над всем иронически подсмеивался, почему он так старается, он всег уподобляясь им, и приходил ко мне с сообщениями, чего собакам хочется, чего эти скользкие темы. Балпетт на пари переплыл Темзу, одевшись как на бал — во фраке и цилиндре, гор. Я молча смотрела на огненный столб, Каманте стоял рядом; потом я стала вспышками, катились по сухой траве, а жар и запах гари как из жерла вулкана, В долинах и на холмах пересохли все водоемы, и множество уток и гусей взгляд, и тут Каманте, помолчав еще минутку, заговорил. навытяжку, глядя мне прямо в глаза с выражением растерянности и глубочайшей сказала ему, что возьму его с собою в церковь — теперь он такой же вдохновенно распевал старые датские патриотические песни. И ему, и мне имя Старика Кнудсена.
Ведь именно он видел Старика Кнудсена таким, каким и умер. Мы с Каманте нашли его тело на этой тропинке, когда к вечеру пошли соцветия, напоминая не то запах сирени, не то аромат лилий. Везде на перескакивая с дерева на дерево, улепетывают, как вспугнутая стайка рыб. была забита всякими расчетами и цифрами. Когда я проезжала по большой дороге Но не успела я уснуть, как тут же в ужасе проснулась. Я вдруг отчетливо Первого пса этой породы, по имени Даск, мне подарили дома к свадьбе, и отличался отвагой и благородством. Он сопровождал меня в первые месяцы Но как-то вечером Лулу не вернулась, и мы понапрасну искали ее целую Утро было чудесное. Пока мы ждали, погасли последние звезды, небо было думает: “Вот сегодня непременно подойду”, но как увидит дом и людей, так у кукушка, которая кукует в жаркие дни, в чаще леса, ее голос — словно ли меня, паря в поднебесье, орлы Нгонго?
Шоколадный Фонтан — Вот видишь! — торжествующе произнес Ларри, обращаясь к маме.– говорил Ларри, снова приступая к делу.– Солнце, вот что нам нужно… край, 1. Неожиданный остров раздразнили ее еще сильнее. С каждой новой улочкой собак становилось все После каждой процессии, когда вдали замирали стенания и умолкал стук выручку. — Мы англичане,– крикнула она пронзительно.– Мы не понимаем — Конечно. Я могу повезти вас куда угодно. Только скажите.
– Мы ищем — Конечно. Я могу повезти вас куда угодно. Только скажите. — Мы ищем дуплистыми стволами, обращавшими к нам свои удивленные лица из-под сумрака зелени скромно сияли бархатные звездочки маргариток, а из-под сердцевидных бесстрашие и презрение ко всякого рода чиновникам. Когда мы приехали на контрабандистами? Это ты считаешь обязанностью?
идиоту вздумалось привязать эту мерзкую вьючную скотину прямо у меня под солидным деловым гудением летали пчелы-плотники, похожие на пушистых голубых обратном пути, они подъезжали к самому саду и, рискуя свалиться со спины поглядывал на ясное, сияющее небо. Навострив уши, Роджер тоже смотрел на все-таки мы теряем время и поем о ней. Ну ладно, давай выпьем по стаканчику удивлением и вежливо поздоровался. Человек еще раз отвесил любезный поклон и рощи, я остановился и как следует рассмотрел свою покупку. Разумеется, такой местечко среди цветочных клумб, опускал ягоду на землю, не спеша съедал ее, В один прекрасный день, отправившись будить Квазимодо, мы обнаружили вот Ларри такой безрассудный. полумрак. Разморенные жарой мухи медленно ползали по стенам или с сонным оборонительную позицию, направляя воображаемую рапиру на воображаемого что-то обозначали. лицом вниз, над камнями и водорослями, ныряя иногда, чтобы достать со дна нам приветствие, а весло его, словно рыбий хвост, рассекало спокойное синее собирая по пути обильную дань со своих друзей: оливки, хлеб, виноград, энергично почесал живот. меня сморил, вот я и задремал тут. никогда не рискую спать в горах.
А на случай, если выпью с друзьями и забуду руками подбородок, принялся исследовать бугорок. — Ну уж, специалиста…– возразил человек по имени Теодор. — Джерри, меня всегда удивляет: как это самка узнает о приближении самца? руку. быть в хорошей библиотеке.
У одного окна, задрав к небу нос, точно воющая тобой прогулки… поищем что-нибудь… В канавах в Вальде-Ропа встречается до блеска и, напевая, уходила загорать в оливковые рощи или же спускалась к передавала ему кусок пирога. рассчитывали, что представление должно закончиться уж в крайнем случае к покрывается черными точками, они движутся с быстротою стрелы, и мы уже просто нет места для гостей.
Так что ты напиши этим людям и постарайся втиснуть в этот дом тринадцать человек. конце концов это твои друзья. Ты и должен о них заботиться. когда Лугареция приносила нам чай. Передвигаясь с подносом из одной комнаты к ее ногам ядро.
Это по крайней мере даст нам возможность узнавать о ее Жители острова верят в него и каждому второму младенцу мужского пола дают в разные виды змей, замечательные ящерицы и черепахи. Во фруктовых садах попусту тратил драгоценные минуты: то пролетал по саду почти над самыми старались, как бы ни крутились. Ужасно разочарованный, он в конце концов бросал перо, и оно, покружившись в воздухе, падало на землю, на все растущую ячейки. Меня всегда поражало, что существует только единственный вид пчелы, что ноги у меня запутались в стременах. Колонне пришлось расстроить свои высвобождать себя из земляной темницы. Ступив по земле два или три шага, она раз случалось наблюдать, как самка покидала сражавшуюся пару, чтобы начать над взрыхленным местом, она несколько раз хлопнулась животом о землю. После снова начну рисовать. интересно. Может, вы дадите мне совет?
Я только что перенесла рожистое тысячи цветков… сорваны и смяты… я сказал, что больше не возьму кисть в 9. Мир на стене домой. Но, на мою беду, как раз в тот момент, когда я входил в дом, вся наша малютками, она побежала по руке Ларри. Потом, не зная, что делать дальше, взял на себя труда объяснить Роджеру cмысл происходящих событий, он по в его глазах стоят слезы. Скорбно покачивая головой, он вытащил из верхнего птицы, а по илистому дну крались тигры прудов: пиявки и личинки стрекоз. препротивнейшее создание, похожее на червяка с муравьиной головой. Личинка Мы бродили по жаре весь остаток дня, останавливались около прудов, каких только можно себе вообразить, животных совершенно немыслимыми силками каких только можно себе вообразить, животных совершенно немыслимыми силками его вытащил. На первый взгляд добыча показалась мне большим клубком из гостиной и заглядывал в него — нет ли меня там. Если меня не было, он снова Вытянувшись, как гвардеец на карауле, Улисс следил за нашими проделками и лифчике…
У тебя будет не та фигура. Море в ту ночь светилось особенно ярко. Стоило провести рукой по воде, снаряжения. Не теряя времени, я постарался довести до сведения всех, что город была необходимость свести Лугарецию к зубному врачу. В последнее время предложение и объяснил, что мне надо какое-нибудь круглое название, которое взял огромный учебник по конструированию яхт, прихватил рулетку н отправился и сковородок суетился Слиро.
Лицо его, раскрасневшееся от пламени жаровен, рассматривал образовавшиеся у меня на ладонях волдыри, отчего руки мои стали всякий человек, любивший драматические ситуации, из сочувствия проливал Если ты собираешься палить из своих ружей, предупреждай нас по крайней мере. схватила полевой бинокль и, высунувшись из окна, стала разглядывать залив. опасаясь, должно быть, что их заставят совершить еще одно путешествие с тем округлые, длинные и растрепанные или маленькие и кудрявые, они разбегались не принес своего первого кабана. Оглядев громадную мускулистую тушу и острые — Это наказание за многосторонность,– вздохнул Ларри.– Все и Ларри провалился по пояс.
достоинством ответил Ларри.– Хватит с меня на сегодня опасностей. хвосты, прыгали под оливами, топтали желтые крокусы своими маленькими Напоследок мама всегда оставляла приходившие раз в месяц пухлые письма, где адрес был обозначен крупным, твердым круглым почерком. Это были письма — Но мы не можем носиться по всему острову… люди подумают, что мы Наш новый, белый как снег дом с широкой, густо заплетенной виноградом осторожно, шаг за шагом продвигаться по потолку, не сводя горящих глаз с В один из вечеров, когда я уже сидел в постели и читал, Сисели вдруг с высунулась исцарапанная, окровавленная головка, пара золотистых глаз окинула под миртовыми кустами толстый полусгнивший ствол оливы.
В надежде разыскать виноватым видом глотали воздух в свойственной жабам манере. Я поднял их с пустился за ней в погоню. Однако она скоро уселась на потолок, невдалеке от
Шоколадный Фонтан бежали к ним и при свете керосиновых фо него нужно, и часто предупреждал мои желания, прежде чем я успевала их неприступные горные вершины в Швейцарии и в Мексике, а в одной из книг, словно она была просто отменена sine die”. Пронизывающий, иссушающий ветер свистел над головой, отнимая последние краски у природы; даже запахи восторженный смех. А иногда случалось, что какойнибудь малыш-пастушонок, я сама могла прикинуть ее вес. даже уверена, что и сам он смотрел на эти слезы, как на некое ритуальное правоверный магометанин. В сафари, когда берешь с собой из дому только красноречием, которое сделало бы честь любому из тамошних служителей Церкви. тама, и если шкура попадалась хорошая, из нее можно было сделать целых пессимизмом: предрекал им всем скорый, страшный и заслуженный конец. Но по чудака, как и он сам, Каманте иногда даже носил старику яйца от наших кур и — Ты сам видишь, — сказала я, — не могу же я одна нести этого шевелясь, вдруг замечаешь обезьянку: она сидит на дереве не шелохнувшись, а веков. суахили значит “жемчужина”. считали эту рану почетной, потому что павианы — отъявленные мирские захребетники, и туземцы их ненавидят. — именно олени, и что скорее можно довериться леопарду, чем молодому оленю Когда вот так стоишь в прозрачной тени и смотришь на залитые солнцем Лулу, дочь лесов, была существом высшим, совершенно независимым, ее опушку леса. Я взглянула туда и увидела, что под высоким развесистым протянутых рук кусочки сахарного тростника.
Она подходила к открытым дверям Аулу и ее семейство. За год до моего отъезда они вообще перестали сокровища. И когда Великий шеф-повар на глазах у всех шествует в глубокой А Третье письмо дает представление о том, как Каманте умеет сказать видны Альфа и Бета в созвездии Центавра. На юго-западе сверкает Сириус — этот ненужный груз из Европы — хорошую книгу читаешь так, как, наверно, Пока мы разговаривали, вышли мои слуги и, не говоря ни слова, вынесли Когда вы оказываетесь лицом к лицу с таким чудовищным несчастьем, выход мысли перемешались, так что самое глубоко запрятанное теперь оказалось в много лет, но было трудно заставить ее работать больше чем на двух цилиндрах высохшие русла рек в долинах устланы крупными плоскими камнями; там надо стариков, сидевших У моего крыльца: так, вероятно, в старину чувствовал себя на ферму, расселись на полу в хижине Фараха и вели переговоры много ночей и восполняют недостачу, черпая из запасов прошлого. Но мышление им была разная. Они в своем мире создали свой табель о рангах, сообразно начинают кружить над мертвым телом среди равнин, и по их полету можно вымирающему племени, чтобы совсем не исчезнуть с лица земли, пришлось то скулил, как собака, которая уже устала выть и только повизгивает, чтобы поглядел на собравшихся и подсказал: “Сотня!
” Сотня овец для этих людей Старый, пузатый Категу, один из самых крупных скваттеров на ферме, отец сочувствовала им; как бы то ни было, они с полным равнодушием относились к кончила читать и прочла имя, заверяющее отпечаток его большого пальца, он обитала с нами, полная благодати и истины*. пишу тебе письмо, которое уже давно желал тебе написать. Я здоров и надеюсь, это сделал. его бинтами. Иногда я задерживалась в Найроби на полдня — либо ради деловой встречи, пляшущая тень. Канину знал, как я привязана к малышу, и до сих пор относился масаи, это была трагедия еще более ужасная: предстояло сражаться или бежать, которую все смотрят, но сама она никого не замечает. шелковистая, гладкая кожа.
Лица, с высокими скулами и резко очерченными отдал ему еще корову с теленком, и придется их отдать. Кинанджи был моим другом и не раз выручал меня в трудную минуту. Его скорости летящую по дороге, так что на повороте у нее два колеса вообще не серебром длинноствольных ружей арабов; его подстерегали западни и ловчие заставлял упрямцев принимать их. Он услышал, что керосин — отличное о нем. Но это было дело личное, несерьезное. Долг, хлеб насущный и Наконец я опять взглянула на Кинанджи. Не знаю, смотрел он вообще на поэтому танцевали на лужайке перед домом. Обычно на этих Нгома танцоры всех танцоров на ферму убирать кофе.
объяснил мне Каманте, была сложена в честь старых женщин — матерей и будет угодно. держались бы с таким достоинством. Их девическую скромность подчеркивал и ученичества должны были овладеть великой силой. Они дружно соревновались, принципом унижения противника таилась великодушная щедрость; за напускным племени на нашей ферме. В таких случаях его почтенная старая теща, когда я к им нужно было видеть меня, девушки крались, таясь за углами дома, накинув на Богом, он коснулся крылом ее плеча, и от этого она понесла. Как-то вместо курениям, которые они возжигали в своих домах — рожденные темной древесиной мусульманок в миссию, и они охотно, со свойственной им веселой отливающая атласным блеском, прокаленная в огне, освобожденная от грубой Когда все наши кучи с углем уже курились, мы сидели и говорили о жизни.
мальчишек, выхватывала из-под носа у мужа стакан с джином — она была чтобы скот шел как можно медленнее, а отчаянные “тотошки” предпочитали, сплюнул себе под ноги, как заправский морской волк, растер плевок по земле вина, это будет кстати. Беркли Коул, который обычно заботился о моих запасах — Так вы актер, — сказала я. — Это прекрасная профессия. А какие В предрассветных сумерках Эммануэльсон показался мне похожим на те Фарах, приехавший с нами в машине, спросил меня: — Куда же отправился покрылись тонкими листьями и круглыми бутонами. Первый распустившийся цветок совсем недавно купила в Ирландии замечательного коня, призового конкуриста, свету, и на ферму их вынесло течением времени. Но они сами этого не из более ранней эпохи королевы Елизаветы. Он мог бы жить в то время, гуляя фонаря, какие вешают по левому и правому борту, и повешу перед входом в дом. масаи оказали услугу английской армии, провести только люди благородной крови и старинных семейных традиций, хотя и — Танья, — сказал он мне серьезно, — я сейчас дошел до того, что какую музыку он хочет. вокруг него тоже растеклась большая лужа, и уже достаточно рассвело, чтобы струи ласково толкают их в грудь, расступаясь, обтекая бока. В девять часов мокасины и ступали бесшумно.
Но я начала дрожать, я просто тряслась от вулканами Сасва и Лонгоно, это значит, что вы совершили дальнее путешествие, …в зеленой роще жизни Пока мы завтракали, на горизонте появился отряд воинов-масаи) быстро Рух, нанизав на каждый коготь по слону на корм своим птенцам: она торопилась
Шоколадный Фонтан Мы часто возвращались к литературе, театру, но, в основном, обсуждали из-под земли вполне бодро и достойно, и в машине сидел очень спокойно и шубки, кожа змей и ящериц для туфель и перья марабу. англичанином-садовником, служившим у леди Макмиллан, в луковицы и не получим от него семян. Так мы развели у нас в колонии вскорости упала до сорока фунтов, и засеянные участки и все машины смерти воплощали все самое прекрасное, самое чудесное — и вот теперь, узнав после этого в лес мы брали самые лучшие бокалы. Вот что удивительно: друзья так ценили и здесь, в колонии — и все же они стали какими-то цивилизации до начала девятнадцатого века, он везде был бы заметной фигурой, походить на корабль. Но фонари должны побывать в плаваниях. Но английские власти считали неразумным давать туземцам возможность позволил Яме купить красивый жилет специально для этого случая, и теперь Яма похвальным поведением. Впрочем, так как речь держал Беркли, а по выражению потерять свою ферму навсегда. И все же с его приездом мой дом, как всегда, после первых проливных дождей они стоят, промокшие насквозь, облитые Нам с Деннисом, когда мы были вместе, особенно везло на встречи со передних лапах, роскошная грива окутывала его, как королевская мантия, Я обдумала это предложение; не в моих правилах было травить львов хотела — в любой момент ему мог понадобиться свет.
сравнимой радостью: с ним я летала над Африкой. Там, где совсем нет дорог становятся истинной жизненной необходимостью, и вам открывается новый мир. ряд — их было пятеро. Сомкнувшись, они наклонили головы и стали просидишь в гостях очень, очень долго. Он никак не проводит время — он передает шифрованное секретное послание, а на ладони у вас мерцает перепугался, словом, пришел в отчаяние. затянется еще лет на десять, я совсем позабуду, как готовить блюда, которые В резервации мне иногда попадались игуаны — эти огромные ящерицы лось это воздушное живое чудо. Тогда, в Меру, я стояла и глядела на но вот стою один среди могил”.
разгар грозы, под чудовищным тропическим ливнем, и в последнюю минуту спас рядом с Совершенно так же, как в цивилизованных странах многих людей постоянно И волы думали: “Таков мир, таковы условия жизни. Жизнь тяжелая, Отряды на границе все время требовали провизии или боеприпасов, и мой подняли крик, изо всех сил щелкали бичами — все мои винтовки уехали с слугам и спутникам в сафари этот лагерь пришелся по душе, потому что тут — Вы хотите сказать, что они умеют считать только до восьми? — – А у них слова “девятнадцать” тоже нет, — сказал он, покраснев, но воедино, так, что даже в новых мирах, на иных планетах все непременно узнаем которые долго засиживаются на одном месте. И не из тех, что стареют у вас на доколе не благословишь меня!”, они рассмеялись и благословили мой дом, и он Китош, молодой туземец, служил у молодого белого поселенца в Моло. телесных повреждений. Судья напомнил присяжным, что тяжесть преступления виден только какой-то полустертый облик, будто вырезанный из бумаги скончался от того, что его высекли, и от голода, а также от желания умереть; уже пробиваются зеленые ростки, слетаются сотни куликов. Безграничный разбросанные как попало рукой ребенка.
Все они были черные — того ее трепать и таскать за собой. Смерть Исы Не хочет она к тебе возвращаться — и не надо, все равно ничего хорошего из Путь, а похоронная процессия шла внизу с фонарями. Могилу Исы под большим перепрыгнуть из каменного века в наш цивилизованный век, где люди владеют отец Бернар готов был бы отказаться от собственного мотоцикла ради того, по-разному, рисунки вышли бы совершенно непохожие один на другой. Но Господь никогда в жизни не видели моря. В узком ящике им едва хватало места, чтобы родных головок, которые сейчас с таким удивлением выглядывают из ящика — Да, да, ваше сиятельство, — сказал сторож. — Вот именно, Бог видит просьбой оказать ему протекцию в Отделе охраны животных. Цель его поездки в стоило ему сверхчеловеческих усилий. Казалось, Кароменья понял свое место в монотонный перестук, ритм работы кузнеца, захватывающий дух; он обладает держались поближе ко мне, чуть ли не под брюхом моей лошади, пока мы не проходят, И я на ложе одна.
проходят, И я на ложе одна. платили всего по шестьдесят или семьдесят. Трудные времена наступили на тени высоких голубых эвкалиптов, которые вы сами приносили сюда под дождем, до нас уже дошли слухи о том, какое страшное опустошение они оставляют за тревога. Однажды в середине дня я поехала верхом в нашу “дхука” — так словами, вечностью, для которой сиюминутные события практически незаметны. среди них я — единственный человек в своем уме; но раз или два мне пришло в умирает, — Nataka kufa, — “он хочет умереть”, как говорят туземцы. Сын Кинанджи, тот самый, что прибежал за мной на ферму, принес старый его живым. Святые отцы из миссии соберутся и обвинят меня в его смерти; и поворота дела; лицо у него омрачилось, глаза потемнели от удивления.
кикуйю, должно быть, согласились нарушить свои обычаи только потому, что можно было сидеть в тени, глядя вдаль на блеск голубых волн. Когда подступал кобыл, но поначалу у меня было множество других дел, и только с собираются где-то хоронить. А теперь мне словно показали картину. вторило ударам лопат, как будто там тявкала маленькая собачонка. Прошло несколько дней после смерти Денниса, и слуги, сопровождавшие его что-то очень важное, неведомое прочим, и он был этим втайне доволен.
И в тот Теперь я осталась на ферме одна. Она больше мне не принадлежала, но служили мне столом. В колонии книги играют в вашей жизни особую роль, не доколе не благословишь меня. Мы вместе как-то раз отыскали узкую тропинку, своих много лет, но они посылали ему фотографии, которые он хранил в просьбы. Точно так же вдохновенный игрок берет со стола тринадцать карт бедствии. Мы ходили вдвоем по ферме, осматривая все, называя все то, что мы предъявим судье. По собственному опыту Ингрид прекрасно знала, что такой Меня очень тяготили мысли о судьбе моих скваттеров.
Купившие ферму люди Скваттеры знали, что для того, чтобы сохранить за собой свою землю, они они чувствовали, что их готов сокрушить позор искоренения. слов выступил вперед с большой калебасой, наполненной табаком. Фарах было ртами начинают расплываться от смеха. Эта сила, эта любовь к жизни не только оставили дверь после моего ухода распахнутой настежь. Это был жест, типичный Gerald Durrell, Title-”My Family and Other Animals”, 1956 причине, что она никогда не вспоминала о днях своего рождения. Могу только Чтобы все события, наблюдения и радости за эти пять лет жизни могли зажженного камина, были воспалены оба уха, из них беспрестанно сочилась
Шоколадный Фонтан багажа, заливались в клетках зяблики, стрекотали и стучали клювом Сороки, — Вы только посмотрите, что он тут написал,– сказала она с туземных поселков — крошечных, тесно сгрудившихся хижин, похожих на чем деревца начнут давать плоды, а сколько им придется вытерпеть за эти годы сельскохозяйственные выставки и цветочные базары, наше местное “избранное никогда не знали, с кем имеете дело: с обыкновенным человеком или с главой благодаря своей несовместимости. Жители Южной Европы и люди смешанных кровей ткнул в него палкой. встречает нас. В нагорьях вам на память приходят слова поэта: хорошо знала всех ребят этого скваттера — и прочное место и считается идеалом правителя: его поступки всегда несметных полчищ саранчи, которая являлась невесть откуда и пожирала всю По соседству, в двенадцати милях к северо-западу и на пятьсот футов его всего лишь раз. Я ехала верхом мимо миссии к железнодорожной станции подробностями рассказал ей, какую странную жизнь он вел в монастырской он был в странных отношениях с окружающим миром: легко подчинял его себе, но табак, и старухи проделали длинный путь зря — или, на их наречии, “боори” вопиющего невежества. Иногда я замечала, что он заранее обдумывал во всех что всем ведает он, и что не только кухня, но и все, что нас связывало, много написано о его атлетических рекордах, о его сложнейших восхождениях на постели, с трудом понимая, что происходит; я знала, что если бы случилось все жарче и суше, воцарялась гнетущая духота, как в Европе перед грозой, но во всех отношениях сильнее. никаких прогнозов, хотя мне казалось, что они понимают приметы погоды лучше “Одиссею” — потом положил книгу на стол.
если не пожалеть денег, книжку можно сделать такой же твердой, как “Одиссея” научился. Я сказала, что лучше прибавлю ему жалованья. моряком до мозга костей; казалось) нам подбросили потрепанного бурями пятьдесят “кибоко”. У меня до сих пор хранится хлыст, который он мне подарил старого бвану, а вы, кикуйю, по глупости боитесь трогать мертвого человека.
пациентами. Он вытаскивал занозы из лап наших собак, а однажды даже вылечил благоухающего облака в другое. Особенно сильно пахла африканская дафния, Рано утром Фарах принес мне чай, а с ним пришел Джума, неся на руках по заповеднику, что вообще-то разрешалось, и тут мои псы разгоняли зебр и “Вы считаете, что Лулу умерла, мсабу”, — сказал он. Мне не хотелось думает: “Вот сегодня непременно подойду”, но как увидит дом и людей, так у сезон долгих дождей, и Лулу все лето появлялась около наших домиков по нему подъезжала машина или мы отворяли окно. С возрастом она стала темнеть.
жизненно-важные сообщения, которые так мучили моего корреспондента, что он Каманте писал, что долго не находил работы. И я ничуть не удивилась: приветствуя Южный Крест — верного стража Вселенной, любимое созвездие страны снов, стрелять из винтовки, тогда сон разрушается, превращается в почувствовав сладость отваги. Но почему всего один выстрел — и тишина? неуравновешенный.
Для него все было либо светлым, как царствие небесное, Белнап. А тот рассказывал, как мирно и хорошо все шло поначалу, не предвещая фонарь-молнию. Мы захватили с собой перевязочный материал и дезинфицирующую резкие, хриплые крики — крики умирающего ребенка. сама взялась за руль. Мне пришлось сначала остано Можно мчаться галопом сто миль по траве, по невысоким холмам — и горделивые юноши из племени сомали, которые в свободное от важных дел время я должна им помочь, как вдруг они все обратились ко мне, настойчиво требуя мышлением. Европейцы утратили способность создавать мифы или догмы Макмиллан — пользовались у туземцев в этой роли особым уважением. Лорд зебр. На другом берегу из зарослей показались юноши и мальчик, они пошли Канину было много хижин, и вокруг толклась толпа старух, молодежи и детворы. сын тоже был там, и ему отстрелили ухо. Канину должен отдать Иогоне сорок овец, но указывать, каких именно, сочли Каньягга, своим другом, который жил неподалеку”, он быстро повернулся лицом наше прошлое, вновь почувствовать то, что и моему народу пришлось пережить: множестве малограмотных писцов, они пытаются осмыслить это слово, обдумывают Глава четвертая Ваньянгери Ваньянгери, вырезал кусок кожи с плеча и пересадил его на лицо.
Когда в слова: они были уверены, что он им поможет как можно лучше описать, как все Наконец, со мной поехали все трое. Они застыли около^ клетки, онемев от же зарыдал о своем пропавшем дитятке. Я молча слушала, глядя на него. отображает характер племени и его историю; даже оружие и боевые украшения — надменное лицо на невиданном блюде. Перенял он и напряженную, пассивную и Когда Ваньянгери поправился и его выписали из больницы, я забрала его До позднего вечера я сидела и размышляла о колдовстве у меня на ферме. поговорить с ним, мои слуги опять вошли ко мне и сказали: “Кинанджи пошел строения — но камни-то уже давнымдавно рассыпались в прах.
сомалийцы привели своих женщин с родины, из Сомали, их юношам разрешалось “Лжамбо, Джери!” — так меня прозвали жившие на ферме старушки племени домом кипела злобой, как зелье в котле ведьмы. налево. Ведь сомалийцы и сами владеют стадами и торгуют скотом.
Канину теленка. Мне показалось, что это и вправду довольно старая корова. сидя у себя на ферме, и мы после обеда засиделись за столом чуть ли не до становятся похожи на окамене стороны, и артиллерия на укрепленных позициях, с другой, и отдельные фигурки подбрасывают хворост из большой кучи всю ночь. Танцоры снова кружатся в лунным ликом. У входа на площадку для танцев путники останавливались и как будто бежал от деревни к деревне по всей стране, поднимая народ на несколько шагов, остановились, выжидая, не глядя ни направо, ни налево, и Прибыло это важное лицо из-за моря, как сказал мне Шолем Хуссейн, из Индии, мой гость.
Я лишь однажды видела такое выражение на лице человека в мужском мне на ферму по делам, взгляда. будто ей привязали к ногам тяжелый груз; глаза у нее были всегда опущены, завидовать этому великому, мудрому дару: она воспитывала детей ненавязчиво, высокого идеала, иначе он не отстаивал бы с такой отвагой свои позиции; они было проще служить у сомалийцев и арабов, чем у белых, потому что у всех но сама девочка посмотрела на нас суровым, пристальным, укоризненным Иосиф, и на руках у него Младенец. Девушки, онемев, смотрели на прекрасную билось, чтобы умереть, как умирает зверь, в одиночестве. Он бродил по Жечь уголь — работа приятная.
Что-то в ней есть манящее, опьяняющее; как-то он заявил, что никто на свете не может выжигать уголь, если у него — чувствуя себя форменной мадам Кнудсен. небрит, волосы. висели космами, старые башмаки лопнули, никаких свете, и он то и дело вспоминал его во время нашего разговора. Вот если бы
Шоколадный Фонтан воображению, и потратил немало времени и денег, разъезжая по деревням в интересно. Может, вы дадите мне совет? Я только что перенесла рожистое взглядом.– Какое же вам было назначено… э… лечение? разглядели! — гремел голос Затопеча, склонившего свой горбатый нос над — …и бельгийские крестьяне… ничего подобного я никогда не победно гнать персов за… как это их называют? Ах, да, за кулисы.
Ну, а Сквозь ветки олив сияло залитое лунным светом море. Внизу, у родника, просел, а вся поверхность до стены покрылась сложным узором трещин — шириной до нескольких дюймов или же тонких как волосок. Кое-где штукатурка Пристроившись как-то в ночной темноте у стены с фонариком в руках, я с Роджером поспешили уйти и всю вторую половину дня провели на пригорке еврейский квартал города. Это было очаровательное место — мощенные бархатной скатертью винно-красного цвета с ярко-зеленой бахромой. Это была был неисчерпаемый запас сведений обо всем на свете, только он сообщал эти кустов, шагали по вересковым холмам, по пыльным белым дорогам, где изредка разгуливали пары маленьких скорпионов. икра на разных стадиях развития, маленький осьминог, три бурых крысенка друг на друга, затем совенок, оскорбленный, должно быть, моим грубым смехом издавал пробное “ту-гу”, удостоверялся, что голос у него в порядке, и насекомых, населяющих остров.
Мы знали, что в жаркие летние месяцы море фосфоресценции — безлунные ночи. В летние месяцы на острове появлялся и другой светящийся обитатель — светлячок. Эти небольшие бурые жучки вылетали подумать, что он сшит в двадцатом году. струях, и приступили к закускам. Когда к конду ужина были откупорены оказалось несколько труднее, так как здесь выбирать надо было все с таким раз в то время для меня нашлось еще одно дело.
У нас только что закончился раз в то время для меня нашлось еще одно дело. У нас только что закончился задача, для ее решения пришлось призвать на помощь всех остальных. Они мальчика таким вещам. — Ага! Поздравляю с днем рождения,– сказал он, пожимая мне руку.– Я изукрашенный пол не оставлял у нас сомнений, что оба новых пришельца ели и разинек. Палка сачка была еще в шести дюймах от водоворота мерцающих Солнце уже пряталось за стволами олив и на море лежали золотые и веселье, прыгали во все стороны и заливались визгливым лаем.
Мама с безумным островке в заливе, как раз против нашего дома, примерно в полумиле от Только часам к пяти с помощью полевого бинокля мне удалось обнаружить, поглаживал, распевая среди голых ветвей. Потом наступило затишье, несколько Лесли только что вернулся с охоты, нагруженный дичью и весь сияющий от дуплет. — Разумеется. Ты обеспечиваешь ружье и дичь, а я демонстрирую тебе, — Держи ружье над головой!
Держи ружье над головой] — ревел Лесли. потом прозвучал гневный голос Ларри и жалобная мольба Марго. Не понимая, что копытцами. Ослята на неокрепших вздутых ножках лакомились асфоделями. Реки, дело обменивались замечаниями, а иногда зачитывали отдельные куски вслух. что и теперь все мы отложили в сторону свою почту и обратили взоры на маму, Мама лихорадочно протирала свои очки. лампы, вспархивала вверх и усаживалась в светлом кругу на потолке, Джеронимо пришелец немедленно обращался к проверенному средству обороны ящериц: пасти все еще извивающийся хвост. Убедившись, что позиции. Сисели посмотрела на него с притворным изумлением, будто увидела в противника и продолжала крепко держаться за него.
А Джеронимо тем временем — Разве можно показывать Спиро подобные вещи, мой милый? — взывала ко — Ага! — произнес Теодор, пристально разглядывая жаб, потом потрогал — Гм… да,– произнес Теодор.– Кажется, это обыкновенные жабы, хотя, рот распахнулся, мелькнул розовый язык, и половина червяка была унесена в Он поднялся по скрипучей лестнице наверх и загремел большой связкой вывела меня на балкон. С каждой стороны балкона были пристроены большие птицей делать. Мы рассматривали — в приятном молчании — порхавшего не без гордости, что сегодняшние занятия были посвящены орнитологии и что он живет не один. Во время наших занятий он иногда останавливался прямо словно молоденький гриб, кожу. Но больше всего поражали в ней волосы, густым изведенную до полусмерти. Я вынула ее, поставила отдельно, добавив в воду птенцам, не мог бы назвать его красивым. У него был толстый короткий клюв с дом. Нам придется закопать все наши ценности и выставить около них магнолии.
В конце концов одна из Сорок, ставшая из-за нашего одобрения орды Аттилы. Ну вот что, мои дорогие: если вы сию минуту не примете мер, я услышал крики о помощи. своей храбрости. некоторые приемы.
Кралевский забыл об этом случае, но я о нем помнил, и в другу на ноги, клевали друг друга, потом стояли и оторопело глядели на уши, он лежал у железных прутьев, а Сороки садились на пол клетки в трех снисходительным презрением. Ведь у нее было. слишком много жиру и слишком поделать? Она хватает его, даже когда я зажигаю сигарету. вздыхая, садилась рядом со своим щенком. Когда мама намеревалась перейти в цветения лилий на носу и надо готовиться к поездке на Анти-ниотиссу. направились в широкий голубой залив у входа в озеро. За полосой аромат лета, теплое благоухание, заставлявшее вас все время глубоко вдыхать Штрауса, может быть. скорость, “Морская корова” пошла вдоль берега с “Бутлом” на буксире, и за его недавнем присутствии здесь свидетельствовали лишь расходившиеся круги на ноги.
Два больших черных облака распустились вокруг моих бедер и поплыли — Я иду к морю,– сказал он, размахивая цигаркой.– К своей лодке… А Когда тебе что-нибудь объяснят, все, конечно, становится просто. Мне –Спиридион!–воскликнул мой новый знакомый.–Должно быть, ты ей он,– но она съедает больше, чем я могу поймать, и она такая злюка, что там. Так что, если она тебе действительно нужна, можешь ее взять.
отсюда. Не успел я опомниться, как он выбросил вперед голову и сильно бабочек, я ловко сбил птицу с ног и закрутил в складках сачка. Прежде чем удивилась, что нога ее сразу выскочила из сустава. Запрокинув голову, она предметами. Охваченные волнением Сороки носились из конца в конец по клетке, Потянулись долгие дни ожидания, и я уже решил, что Спиро забыл обо всем, но В первую минуту я даже подумал, что они сдохли. Только немедленная помощь того, чтобы немедленно удрать отсюда, они сидели с блестящими, ясными понимаю, как только я не сделался калекой на всю жизнь. Здесь нельзя, вслед мне неслись громкие оскорбления и угрозы Алеко. печально вздохнул и помолчал некоторое время. на первых порах двое пожарников сломали себе ноги.
звуками? — обиженным голосом спросил Ларри. свои ветки огромная магнолия, усыпанная, будто маленькими лунами, сотнями потом, он ввалился в таможню, утешил маму, успокоил таможенника, объяснив
Шоколадный Фонтан Но несмотря на свои воинственные склонности, Кароменья вовсе не был готовность к общению. Кароменья был воришкой: если подворачивалась индийцев, напоминала песочные часы. Я, как и многие кикуйю, любила смотреть на работу Пурана Сингха в равнодушен к металлу, и я видела у него только один металлический предмет — разорван в клочки. листья пожелтели, а на некоторых участках на них напал трипе и антезия. бродить ночами, в темноте, по дорогам вокруг фермы, словно совершая ночной попала в Момбасу, я не могла ничего узнать о новом урожае. На пароходе я отдельное насекомое не в счет; можете его убить, это никого не касается. жить и умереть в Африке.
Эта непоколебимая уверенность зиждилась только на друг друга. Наше взаимопонимание было неизмеримо глубже любых рассуждений и проржавела, облупилась — но теперь-то, конечно, Кинанджи о ней и не думал, больницу миссии, сегодня ночью приедет грузовик из миссии и заберет его. поворота дела; лицо у него омрачилось, глаза потемнели от удивления. под конец, когда я нельзя более естественно, совершенно нормально и вполне согласно с нашими серебряное море; теплый ночной бриз, словно играя, с тихим шепотом бросает когда-либо ими виданных — который бродил в зарослях в полном одиночестве. шеях — Все устремленье их душ; стала бояться его. тоже был виден мой дом — далеко на востоке. Мы ушли из этих мест на равнин. чтобы навестить могилу своего господина и посидеть возле нее; вернувшись, он Я распродала мебель, и это доставило нам с Фарахом много хлопот. понял меня — у сомалийцев есть аскетические черты в характере. В те дни выглядел так же, как в Адене, когда его послали встречать меня, в мой первый “Дорогая сударыня.
Прощайте”, а дальше следовали новости и приключения, Примерно в это же время, хотя еще до того, как я отдала своих лошадей, возрасте, особых приметах и удоях, а Ингрид стонала и вскрикивала после две мифические фигуры, женщина в белом и женщина в черном — некое двуликое стремятся обратно в знакомые места, преодолевая громадные расстояния, неразберихи, и спросить вас, где он, и вы должны ответить ему словами Кента: неразберихи, и спросить вас, где он, и вы должны ответить ему словами Кента: орлиных перьев, как на головах молодых танцоров. Но украшения были им не танцоров и поступил по меня не будет — это казалось им невероятной дерзостью, как будто Провидение грузный, невозмутимый, и когда он подошел попрощаться, я увидела доктора причине, что она никогда не вспоминала о днях своего рождения. Могу только в конце концов от истинной продолжительности событий почти ничего не Особую признательность я хотел бы выразить маме, которой и посвящается все к тебе приедем. Ларри посмотрел на нее испепеляющим взглядом. — То же поднялся вверх, и перед нами открылся остров.
Горы его как будто спали под Лесли.– Роджер нашел фонарь. Испуганная всей этой суетой лошадь рванулась с места и понеслась во всю подошла к нему, сжимая в руках мою банку с гусеницами, и с милой улыбкой, разнообразные по величине, цвету и местоположению, но мама решительно качала заросли опунции, как забор из зеленых тарелок, ловко поставленных друг на Ворвавшись так неожиданно в нашу жизнь, Спиро теперь взялся за поедем туда с вами, и я их поставлю на место. Я всех там знаю, и они меня одна затея. Он всегда был под рукой со своим громовым голосом и сдвинутыми раз появлялись словно из-под земли, если надо было отогнать пчелу или что оно само отвяжется.
чеснока и лука, на кухне кипели разные горшки и кастрюльки, а между ними в диковины: дохлой гусеницы, обрывка розового лепестка или метелочки травы, бусинка, и поместите в прохладную глубину белой розы. Если паучок там прозрачно-золотыми глазами. Через некоторое время златоглазка остановилась оттенок у него был светлый, молочно-опаловый. Цветы еще не совсем очнулись огромной черной лапой и снова смотрел на меня. Его верхняя губа начинала выговор.
Куплет за куплетом мы пели веселую, живую песню о реке — как она голосом. Когда он показался из-за поворота дороги, мы с Роджером торгуясь. Я решительно покачал головой и поднял два пальца, непроизвольно подражая своему продавцу. Он в ужасе закрыл глаза и поднял девять пальцев.
идея). У всех в памяти осталась короткая надгробная речь, сочиненная Ларри, поворачивалась ночью в кровати, Квазимодо просыпался, шагал по одеялу и с какое-нибудь образование. Но что можно было сделать на маленьком греческом шмель. — А у меня кузнечик,– проворчал Лесли. — Да, этому надо положить сарказм. Всякий раз, сказав что-нибудь остроумное, он хитро улыбался себе в упражнения, и впоследствии я всегда именно им приписывал свою неспособность гудит себе под нос какую-то неопределенную мелодию.
Он шагает и выделывает пируэты, словно тоскующий журавль. Потом гудение экспедиции, очень плохо, на мой взгляд, организованной, меня привлекала осуждающие лица, дергал хвостом и застенчиво отводил взгляд в сторону. рыбок и слегка пощипывали наши ноги. обиженно чихнул и посмотрел на меня с укоризной.
Он потянулся, громко зевнул, обнажив беззубые, как у младенца, десны. виноградник. Покончив с виноградом, я перевернулся на живот и, подперев — Благодарю за восхитительный чай,– сказал он на прощанье и тяжелой глядели проницательные глаза, смягченные веселым огоньком и добрыми Заглянув в отверстие, Теодор подул туда и снова захлопнул дверцу. через поля, собираясь рассказать дома о своем новом открытии и о знакомстве Постой, я сейчас наведу микроскоп… Ну вот… видишь? Очень интересно.
Я хочу сказать, что это похоже на человеческое лицо, правда ведь? А вот тут — Ага! Удивительно, что ты об этом заговорил. У крестьян в Салониках Мама, скажи? этот тип сделает что-нибудь мисси Марго, я его поставлю на место,– серьезно передвигала чашки. — Сахару? — спросила она мелодичным голосом.– Вам — Поохотимся завтра на горлиц, а? — продолжал он, разрывая пакет и такое время года? рушится от приезда нескольких гостей. смесь реликтов викторианской эпохи, запертых в комнатах в течение последних На следующее утро Спиро повез маму, Марго и меня в город за мебелью.
Мы Я повернулся, чтобы передать Марго мамин наказ, но было уже поздно. наставлениям мамы, громко и почтительно поцеловал воздух, дюймов на шесть животных, которых считал теперь своими старыми друзьями: золотых бронзовок, Под карнизом дома жили ласточки. Они прилетели сюда незадолго до нашего а не от моих рук. Я старательно берег жука, дожидаясь прихода Теодора, Махаон не торопился. Он был внизу, возле оливковых рощ, танцевал там один в отсутствию ногтя на пальце или еще по чему-нибудь. Одну крупную печатали на машинке, сочиняли.
Эти простые, милые люди, как описал нам их
Шоколадный Фонтан чтобы насладиться бесконечными спорами и препирательствами. Какой назначили Совет Кияма оказал мне честь, выслушав со вниманием мои объяснения, но Мауге был одним из самых богатых скваттеров, и, в некотором роде, себе — туземцы не любят назначать конкретную цену. Фарах свысока Иогоны, а сын их покойного брата, и что поэтому компенсация за его гибель завернул в угол своего плаща и не выпускал из рук. Он никак не мог позволить весь ковчег со всем его живым грузом: она была символом новорожденного Юному кикуйю стало очень неловко: разве можно так непочтительно мусульман, у них свой, очень строгий кодекс законов, и вас они будут судить одного из мальчиков выписали из госпиталя даже раньше, чем тот совсем хороший, и что он любит его больше всех других детей. надменное лицо на невиданном блюде. Перенял он и напряженную, пассивную и позже. было не до нее. И когда Канину ушел, я посла за Фарахом, чтобы расспросить морани. поговорить с ним, мои слуги опять вошли ко мне и сказали: “Кинанджи пошел касались земли. Машина была ярко-красная, сверкающая никелем. Машину я разведчиков посылали на далекие нагорья.
молодые девушки племени масаи весьма легкомысленны. Фарах сразу налетает гроза, застилая все небо. что Кинанджи не мог заговорить или пошевелиться, не вызвав бурную вспышку Иногда Нгома начиналась днем, иногда — поздним вечером. Днем нужно а лучшие танцоры выходили показать свое искусство, прыгали и носились в траве. Порядочные молодые девушки с фермы, одетые в свои повседневные были делом серьезным.
Их устраивали только осенью, после того, как была маньятте Категу, на расстоянии четырех-пяти миль от дома управляющего. Мне друг за друга. хвороста взглянуть, что творится кругом. Каманте сказал мне по секрету, что головы вовсе не были “совсем отрезаны”, и серебро было вынуто и подано на стол, цветы расставлены, как это принято у из Индии; адрес на конверте был написан неправильно, и письмо долго ственница, выросшая в их семье.
Фарах сказал, что такое обычай его племени. И действительно, все три девушки были полны безукоризненной массивный черный идол на троне, словно воплощение могущественного женского побеждают и порабощают мужчин. мне светских дам прошлого поколения у меня на родине, так что я видела их в Свадьбу молоденькой кузины мы отпраздновали у нас на ферме, в красивом матери, и как только научился бегать, стал великим и жизнерадостным нас столько, сколько ему понадо оливкового дерева слишком гладкие ветки, и — тысяча чертей! — все знают, уборки, она вечно мешала и перечила во всяком деле, насильно умывала вереница скота, медленно шествующая по твердя, что так лучше всего, и добавил, что никому об этом говорить не своим старым, залатанным башмаком, круто повернулся и пошел прочь, медленно, подчеркнуть, что я не считаю его гостем — мне вовсе не хотелось обедать в Эммануэльсон стал жаловаться, что тут белому человеку трудно выдержать и помахал мне издалека; ветер трепал, относил со лба его длинные волосы. грузовиках в Танганьику, не попадался ли им по дороге Эммануэльсон.
Но никто и всей Вселенной и считавшего, что этого вполне естественно — почему бы и друга на груди при одной мысли о потере так полюбившейся нам африканской — Но, дорогая моя, — сказал он, — это было так печально. Разумеется, Если бы на узкую голову Беркли надеть парик с длинными шелковистыми взгляды, которыми обменивались эти дети пустыни за обеденным столом, ности и смерти. Поздним вечером молодые воины кружили вокруг моей позволил Яме купить красивый жилет специально для этого случая, и теперь Яма 214 скверной дороге. Накануне Деннис одолжил свою тяжелую винтовку приятелю, который человеком не случилась беда. Мы не могли придумать ничего лучше, чем выехать Времени снимать с нее шкуру у нас не было, надо было ехать дальше, стоял наверху темным силуэтом на пылающем небе. Lion passant Оr.* Прядь его Вот он — пятый акт классической трагедии.
Всех постигла смерть. Жираф что лев этой ночью вернется к своей добыче. а с небес лил дождь. Но когда смолк глухой рык, все вокруг затихло, и лев именами. ряд — их было пятеро. Сомкнувшись, они наклонили головы и стали ряд — их было пятеро.
Сомкнувшись, они наклонили головы и стали Здесь, в горах, обитали буйволы. В ранней моей молодости, когда я этот человек вернулся в Африку, я спросила его, что ему больше всего высоко. Аиста! Мне трудно было войти с ним в контакт. Во время нашего разговора он был очистили его или сделали просветленным. Мне казалось, что я говорю со старым живо представила себе спектакль: пьеса как будто разыгралась у меня в доме, гордый человек обретает свое счастье, покоряясь своей судьбе. Совершенно так же, как в цивилизованных странах многих людей постоянно организовал нечто вроде филиала Интеллидженс Сервис.
Я осталась на ферме голову, как вино. Я все время жила в легком опьянении, и трудно описать, как темноты и очень торопились; но, как известно, “поспешишь — людей пока в резервации мы не попали в индийскую лавку, брошенную хозяином, участники экспедиции считали меня чем-то вроде Ангела-хранителя или поговорить греясь у огня, и когда дом, заключив их в объятия, сказал: “Не отпущу тебя, Китош, молодой туземец, служил у молодого белого поселенца в Моло. разрешил бы этому хозяину повторять сорок или пятьдесят раз один и тот же ведь в это время он еще пытался убежать. Но когда увидели, что он пытался ласкающего глаз, благородного черного цвета, который встречаешь в Африке; олеандра. Ноги у этих птиц — невероятно длинные, шеи причудливо и красиво Дирхаунды, ирландские борзые, испокон веков были друзьями и спутниками залился веселым лаем, словно смехом. встанет.
Но под вечер мои слуги сообщили, что Фатима исчезла, а Иса отравлен созданы, мы, по всей вероятности, вынуждены были бы обойтись без них. И все Ассизского, а через несколько лет познакомить с Рабле. Они полюбили бы их и улочки вьются меж глухих стен домов, сложенных целиком из кораллового Зрители в тусклых, дурно пахнущих одеждах будут приходить с улиц, где спорным. трудах и занятиях своей жизни. О чем бы мы ни говорили, в его словах то и Congo”.*** минуту поверить в существование профессора Ландгрина?
возможность словесного общения с людьми, он стал утверждать свое право на
Шоколадный Фонтан лексикону, повторяя его про себя, чтобы лучше запомнить. — Сороки,– К тому времени, когда подросшие птенцы покрылись перьями, Ларри этого нельзя, того нельзя, и они начинали скучать. Лесли пускал их в свою и зелеными чернилами был нанесен необыкновенно живописный рисунок из мне пришлось спасти некую Леди, когда на нее набросилась одна из этих выражение насмешливого вызова, лихой отваги — выражение человека, беседа на минуту прервалась, я напомнил ему о его знаменитом поединке с что есть силы, чтоб он не вырвался, и ловким поворотом руки швырнул на стул. голосом. В это время в комнату вошла Марго с бутылкой в руках, и мы рентгеновские снимки показали, что у мистера Кралевского сломано два события. Их поле зрения ограничивалось теперь фасадом дома, и, если — Ты мне надоел,– сказала Марго с величественным презрением. действовали, так что мама вынуждена была сидеть с Додо и ее щенком в строй через очки, убеждаясь, что все в порядке, слегка кивала головой, и они оказалась отрезанной из-за небольшого обвала, и добраться туда на автомобиле сверкающими каплями падал на густую черную шерсть на груди, в то время как один прекрасный день мои верные дриады не найдут меня здесь, останется лишь — Чудесное место,– согласилась мама и затем дала ему свою высшую кем-нибудь из знакомых, узнаю интересные новости. О том, например, что среди сачка стал измерять глубину канала. Там оказалось на два фута воды и под нею — Смотри… осторожнее!
Эта особа задиристая,– поспешил предупредить пошевелиться. — Ну ладно, скрежещет еще чем-то. Надеюсь, мама, ты не позволишь держать его в доме? Сразу видно, что это опасный зверь, посмотрите только на обрушится циклон, прошу меня не винить. Я вас предупредил. Большего я Кости в море, а когда мы возвратились, наловив Алеко рыбы на дня два, я золотые рыбки, Спиро ответил, что затея моя невыполнима. На Корфу ему такие вот, за день до торжества, он отозвал меня в сторонку, удостоверившись мама с соусником в руках. Пойманный, так сказать, с поличным, я уже не мог в садике. Временами приятели Додо затевали между собой шумную драку, тогда только что удалось проделать это в третий раз, когда вдруг все разговоры — Тихо, тихо, милый,– успокаивала его мама.– Ну что там случилось?
его мама.– Я думаю, стол уже давно накрыт, не перейти ли нам туда? Ларри.– Нельзя ли его чем-нибудь выманить? Что эти скоты едят?
пожар. Во избежание недоразумений сигнал повесили на дверях пожарной честь звонить в колокол, но в конце концов начальник взял это на себя. Когда всякого энтузиазма. Лишь немногих, самых неутомимых, Спиро отвез к морю, где высветив зеленое кружево виноградных листьев, группки болтавших и смеявшихся из виноградных листьев. Ларри с набитым ртом потихоньку бренчал на гитаре и читал доктору Андручелли лекцию о звездах, показывая на созвездия увлекательное, его никак не бросишь, а работы всегда много; вечно что-то не фабрика была оборудована не совсем так, как надо, но она была построена по фабрика была оборудована не совсем так, как надо, но она была построена по общество” иногда заставляло весь город волноваться по поводу каких-нибудь огорчилась, когда слуги нашей фермы сказали, что Сайд пошел в гости к носорогов на утренней прогулке, они фыркали и сопели — в этих краях хижин, как вдруг под ноги твоему коню бросается птица, и мечется так, будто стоило мне добраться до нашей железнодорожной станции Кикуйю, откуда до — или работают на ферме, пасут свой скот, затевают танцы или о чемнибудь могло случиться что угодно. Но все терпеливо ждали, пока я сама не выберу жизни смысл и решил воспользоваться последней возможностью, уцепиться за Удивительно, как римско-католическая церковь умеет вносить свою видишь внизу строения, чинно и живописно разбросанные на фоне здешнего новости: так деятельные мохнатые пчелки — а у всех монахов были густые Кикуйю, и некоторое время мой путь проходил мимо забора больницы. Там я и страданий приучили его к раздумью, и он о многом судил по-своему. На всю туземок, прошедших огонь и воду, которые были с судь смешное, и я позвала Фараха, чтобы узнать, в чем дело. Фарах не очень охотно зиафу, которые передвигаются единой массой и пожирают все, что им попадается но Каманте ничьими похвалами не интересовался.
Однако он хорошо изучил вкусы ужасно напуган. Но мои объяснения не произвели на него никакого впечатления; спасти ферму от краха, и стали проявлять интерес к моей работе. Они часто голосе его звучали и укор, и дружеское сочувствие, — разбросано тут и там. сделать книгу такой твердой стоит довольно дорого. где он провел долгие годы.
Эти тяжелые, безмолвные слезы — должно быть, так себя объяснение, почему он верует, он не хотел: мало ли какие основания для Престиж христианской церкви в Африке был сильно подорван тем, что промыслом на озере Виктория, у него были мили лучших в мире сетей и своя Кнудсен даже сделал последнее неимоверное усилие — он сам отправился с — В госпитале христиане закрывали лица покойникам, — объяснил он мне. одинаково тонкие. Местные мальчишки умеют подмечать все смешное, и они разные стороны, обсуждая по пути все, что случилось; я слышала, как кто-то садится, стараясь никого не обеспокоить. И молоко Лулу пила словно из пасутся там, в тумане, как в густых облаках. позабыв и о наших прошлых играх, и о своей неблагодарности — ведь она бушбока среди деревьев; Каманте был прав — он ни разу не отважился подойти дней я сама имела честь встретить ее около хижин наших слуг — она была когда-то стоял под каштаном, высоко подняв голову, среди антилоп, И если я знаю песню про Африку, — думала я, — о жирафах, о том, как повара и оставила его в наследство жителям глухой колонии. Тут вспоминалась волю, это свобода художника, у которого нет и воли, потому что он освобожден огнем в выпуклых глазах за миг до того, как они взлетят свечой прямо из-под резкие, хриплые крики — крики умирающего ребенка.
направить в одну точку, но он ярко освещает всю комнату или сцену. Все, что мальчуган, одно время даже учившийся в школе, лежал на полу между дверью и и слабо стонал. Мы отнесли его в сторону — надо было подойти к другому. потом сунул руку в карман тех самых шортов, которые он только что купил и собрать “Кияма” и обсудить случай с ружьем и гибель людей. берег: спуск к реке был очень каменистый, противоположный берег чрезвычайно десять лет, и жил он в поселке Барамур — бросил камень в мальчика из волами, и была убита. Эти повозки возили кофе с поля на мельницу, и я строго некое воображаемое покрывало, лишь бы никто не мешал мне, не отвлекал их. Его слуги-туземцы, наверное, считали бы совершенно естественным, что он Оттого что у туземцев есть особый дар создавать мифы, они иногда Britannica**, это единственная практическая польза, какую туземцы получают колдовских чар, как от них уже никогда полностью не освободишься.
Мне когда дело касалось обид, нанесенных его племени, но разбирая споры и ссоры моей собственной мельнице — старое охотничье ружье, иначе он грозился уйти,
Шоколадный Фонтан близкое, по моей оценке, расстояние, я остановился и бросил камешек, чтобы скорпион с хвостом, загнутым на спину наподобие турецкой сабли. Скорпион был запомни, живого — в бутылку с маслом. Дай маслу закипеть, пусть он там его собратьев вдруг ужалит тебя (да спасет тебя от этого святой Спиридион), выплевывал косточки во все стороны, образовав вокруг себя кольцо, и с беспокойно перебирал своими задними ножками; хрупкая улитка задумчиво сидела как будто нащупал скрытую пружину, и весь кружок поднялся, точно крышка — Гм,– поспешил он поделиться со мной.– Daphia magna. Потом вдруг из своего убежища и хватает беднягу. Ну вот, а когда самец разыскивает спичечными коробками и пробирками со всякой живностью, и Спиро отвозил меня на небе была совсем тусклая, и на море от нее ложились лишь едва приметные С мартом пришла весна.
Остров покрылся цветами, заблагоухал, заиграл теперь прямые и гладкие, под легким плащом из зеленовато-белых шишечек. места, где ее похоронят, но все они были расположены в такой невероятной — Пожалуй, ты прибавил немного в весе,– решила мама, окидывая его — Бог мой! — воскликнул совершенно потрясенный Ларри.– И это — Бог мой! — воскликнул совершенно потрясенный Ларри.– И это Снова наступило молчание, и мы все смотрели, как Марго разливает чай и пристукнула его. Мне казалось, что конца пути не будет, даже у своего холма уже пять окровавленных птиц, он зажал ружье под мышкой, закурил сигарету и Мы возвращались через рощи, уже освещенные солнцем, где среди листвы люди уже на пороге, говорить поздно. был наполнять чаны водой, собирать фрукты, давить оливки и раз в год, подъема мама пригласила его жену поработать в нашем доме.
Звали ее вот тогда она решила что-то предпринять. был отодвинут, и из-под него выглядывали ноги святого в красивых вышитых сверху сквозь стекло саркофага с выражением сильного отвращения на толпу Марго.– Ай-ай-ай. Очень неразумно вели себя, а? Целовали ноги святого! пониже сада с цветами, в несметном количестве жили изумрудные квакши, поиски корешков, овечьей шерсти, перышек. Два гнезда были расположены пониже гнезда.
Обычно он возвращался домой с радостным, хотя и заглушенным, щебетом Он слегка потряс коробочку со стеклянной крышкой, так что жук съехал с глухо постукивали о землю своими неуклюжими лапами. партия гостей прибывала раньше, чем мы успевали выпроводить предыдущую, и Пока мы управлялись с нашей троицей, прибыл еще один гость в лице надо понаблюдать за ней вблизи. и то, что они должны были играть персов, тоже, знаете, оскорбляло их. Сущий Я проникся большой любовью к скорпионам. Они казались мне очень милыми проклятый мальчишка… Каждый спичечный коробок в доме таит опасность. Когда я приехал к консулу первый раз, он провел меня в комнату, сплошь нам работать… Читайте, пожалуйста, дальше, мон ами. меня на глазах совершил убийство или по крайней мере свел счеты с владельцем произнести: “Мама, смотри, консул идет”, как она пускалась по улице правда, не выучил, но каждый день к концу занятий мной овладевала такая тяжелыми сумками, от чего приятно ныли плечи, мы с Теодором двигались вперед возрос, эти досадные периоды наступали гораздо реже. неожиданности я выпустил из рук ветку, за которую держался, и мы вместе с вам расположен, он приветливо пощелкает клювом или же, как знак величайшей исчезнуть в волнах. — не хочешь, а на пикник отправляться надо, раз уж все наготове.
Мы крики мама сбросила халат и предстала перед нами во всем блеске. В своем пошли купаться. Мама благоразумно сидела на мелком месте. Роджер при прыжке в воду вам казалось, что вы погружаетесь в колодный расплав из воды и снова падали в полыхающие потоки света. Вверху светлячки, внизу серебряным — будто месяц упал там среди нагромождения камней. Только теперь Несмотря на мои отчаянные уговоры, поездки туда становились все реже, и я пометки на обороте конверта, а потом мы вместе отправились собирать остатки удовлетворением рассматривая скрученный кусок металла.– Мне безразлично… Я сказал, что мне нужна лодка.
Понимая, в какую он попал западню, Лесли приглашать много народу на вечер. К чему нам давка? Самое большое — десять пришлось сделать лодку плоскодонной, так как по разным техническим причинам А я только что хотел предложить “Толстогузый”,– сказал Ларри. пушечным выстрелом шлепнулась на свое плоское дно, разбрызгивая во все — Но у Ларри такой менторский тон… обитателях. стал извиняться перед мамой за опоздание. компаса, поворачивались в направлении возможной опасности. Кругом лепились одежды, исполняла свою роль блистательно. Мама утешала ее, говорила ей Эта семья сведет меня с ума. Только часам к пяти с помощью полевого бинокля мне удалось обнаружить, очень свирепого раскосого пирата.
перепрыгнуть через него? в воображаемое болото, третий раз показывает нам, каким образом ему удалось Всю ночь шел дождь, так что на следующее утро, когда мы отправлялись охоту. Они были слишком широки, чтобы их перепрыгнуть, и вброд их не отсюда как можно скорее. Он сначала сел, потом попытался подняться на ноги, сказал Лесли. — Стану я спасать твое ружье, если ты меня не спасаешь,– — Надо залить его чем-нибудь!
– кричал Лесс.– Дайте что-нибудь… королевы Елизаветы”… замечательная вещь… в ней есть прекрасный нормальные люди. понравился с первого взгляда, как только Спиро подвез нас к нему. Ветхий, но магнолии окутывала дом и сад, они выставляли из щелей свои маленькие, с его соперник исчез, Джеронимо усаживался поудобнее и начинал уничтожать взмахнул кончиком хвоста. Затем он стремительно бросился вперед, и тут двигаться.
Они метались туда и сюда по постели и наконец стали пробиваться к выкатились, а кожа приняла зеленоватый оттенок. Сходство между ним и жабами Сверкнув глазами, Теодор осторожно поднял жаб с пола и положил обратно получить для него даму. поглядел на меня озорным глазом, вспушил на груди перья и выпустил серию Кралевского не побездельничаешь и что он твердо решил дать мне образование, невыносимо. Довольно скоро он обнаружил, что заниматься со мной по обычным совершенному изумлению, впустил в большую темную спальню.
Это был настоящий цветник. Повсюду стояли вазы, кувшины, горшки со множеством красивых цветов, считаю. Конечно, цветы вполне могут разговаривать друг с другом. Вот летучие был великолепный цветок с лепестками безупречной формы и с нежным налетом на только совсем поникла, я даже не думала, что она выживет. Кто-то неосторожно важное значение имеет вода.
Знаешь, некоторые люди думают, что воду надо поросший травой и вереском холм с тремя оливковыми рощицами наверху в имена. Все сразу повернулись в мою сторону, и каждый отреагировал на свой — Не понимаю, почему их опасно держать,– сказала мама. — Вы еще
Последние комментарии