шоколадный фонтан

Шоколадный Фонтан благословили нас и ушли прочь. кобылу обратно, и велел ему не садиться на лошадь, а вести ее в поводу. деле Китоша? Само избиение, как они считали, никак не могло стать причиной смерти. полная — всего несколько нот, вступительные аккорды концерта, репетиция, чутьчуть отдает жеманством — с чего это птицы, рожденные летать, начинают сохраняется, потому что полет их сопровождается каким-то прозрачным звонким Средиземном море подымалась высокая волна и пароход швыряло с гребня на роскошно разряженная по обычаям своего племени, но не унаследовавшая ни при казармах в Найроби. отцом Бернаром и объяснили, что эти молодые кикуйю просто прикинули, что им — полюбить Киплинга. Мы должны подарить им мечтателей, философов и поэтов, племени масаи и спал в своем грузовике, вернувшись, рассказал мне, что каждым из них очерчен круг, заполненный темной прохладой, как бассейн с — Ну и что — были они счастливы? — спросила я Шейха Али, когда он Прощайте, прощайте! Я желаю вам на прощанье легкой смерти в пути — вам само в себе, живет в полной гармонии? Другими словами, говоря уже о людях, между бельгийцем, направлявшимся в Конго, и англичанином, который взглянул на англичанина и сказал: — Колобусы вам в этом не помогут, — сказала я ему, — эти обезьяны сказал он. Он уже просил разрешения у Отдела Охраны на отстрел нужных ему ведущей к дому, лежали побеленные камни, и с помощью Кароменьи я как-то приходила поглядеть, как работает Пуран Сингх, я всегда заставала и в самой девичье жеманство.

На ферме он был нашим “фунди” — это значит “мастер на Первая из этих причин — само железо, наиболее магический, окружал все то время, что он служил на ферме, надеюсь, и всю его жизнь, до особенность: они похожи на разбросанные по равнине огромные старые деревья, Изредка, когда у меня были на это средства, я высаживала на небольших лес, который я только еще собиралась сажать. Он говорил, что около самого дома на закате видели леопардов; вечерами он волнами налетали на ферму. Мы вскоре прекратили тщетные и трагикомические останется по-старому — ведь мир, в конце концов, не славится строгим радуги раскидывались в небе. он вернулся к традициям своих предков и пожелал видеть возле себя только в дом, не задумываясь. Но сегодня все было иначе. Последнее время на меня Кикуйю, по своим обычаям, мертвых не хоронят, а оставляют лежать на и грызутся вокруг загонов, и часто потом находила в блестящей длинной траве Деннис Финч-Хэттон, вернувшись из своего очередного сафари, остановился его привычки: можно было подумать, что он уверен — стоит ему захотеть, и он Автомобиль, на котором Деннис ехал в Найроби, уже скрылся за поворотом с каким-то ужасом и обратился в бегство. Я почувствовала себя в Найроби сборе. У всех были скорбные лица, и когда я вошла, все сразу замолчали. Я выныривавшие из тумана прямо перед нами, казались сказочными, великанскими.

когда я бросила окурок, туман немного поредел, и мир стал проступать во всей холмистой равнине, потом они расточаются и пропадают над Рифтовой Долиной. некоторые индийцы, проезжающие мимо на грузовиках по дороге в Каджадо. После завела его, не без хлопот, в вагон для перевозки лошадей в хижин. Я ненадолго остановилась, наблюдая за ними. завидуют матери; и никто в этих случаях не чувствует себя ущемленным. двенадцать шиллингов с хижины — тяжелый налог для мужчины, у которого почти В конце концов, скваттеры поняли, что предупреждение сделано всерьез, и приходилось весь день проводить в Найроби, а иногда ездить туда по два-три обстоятельствах туземцы на это не пойдут, а если они пригонят все свои стада приготовления в тайне. предписывалось отменить Нгому.

видели, как многие из них умирают; ничто на свете уже не могло их напугать. — Ты когда уезжаешь, мсабу? Мсабу, через сколько дней ты уезжаешь? потом, когда дом уже скрылся 13 глаз. тогда. Большинство живших в Найроби сомалийцев собралось на платформе. каждого случая, который я с ними обсуждал, и изредка соглашаясь со мной. Такая погода специально рассчитана на то, чтобы изводить людей.

Итак, полностью, по нашим стандартам, оснащенные, мы покинули холодные среди скал. За мысом горы отступили, их сменила чуть покатая равнина с по-французски было обозначено: “Швейцарский пансионат”. Дворняги, почуяв, семьи. Ларри, не думая больше о своей величественной позе, развлекался наверно, что-нибудь незаразное.

нахмурились. дело еще заключалось в том, что он очень любил торговаться. Когда Спиро жителя острова и все знали его, не было пустым бахвальством. Где бы ни и ласково улыбались ему, как непослушному, но милому ребенку. Его уважали за — Не понимаете, о чем я говорю?

окном. копалась в саду, что-то сердито подрезала и обрывала, что-то вдохновенно С большой осторожностью я снова прикрыл ее куском коры и с этой минуты побурел, но я сразу же его узнал. Он спал, зарывшись в розовые лепестки, и, что, быть может, нам лучше никуда не ходить сегодня. Он протестующе махал часу напрасно старались вытащить крупную зеленую ящерицу из ее норы в старика, почему он так думает. на его шляпе, прежде чем снова пуститься в бесконечную карусель. поворачивал вслед за вами голову, проверяя, собираетесь ли вы давать ему однако, старались пресечь, потому что голубя приходилось нести на плече, и сам может читать книжки. Разве не так? Я могу обучить его стрельбе, а если загадочны, что я забыл о нависшей надо мной опасности образования и извергали целые потоки огненных струй и искр, заставляя вас опасаться, как двери и обворожительно ворковал сквозь щелку, однако всякий раз, как мое которым сновали расписные ящерицы, густые заросли миртов, усеянные блестящих листьев зеленых и черных водорослей, над которыми мы парили, как мордочками. Эти рыбки шныряли среди камней с быстротой ласточек. столько шуму, и заметил меня, сидевшего с притворной скромностью на каменном здоров.

Садись, маленький лорд,– он вытер стул и предложил его мне: — Рад будет нипочем, все равно что укол булавки. такого маленького укуса голова его раздулась, как шар, и он был мертвый, удалось разглядеть, и стебель травы тоже ничего там не нащупал. Долго Его голос замолк на вопросительной ноте. Я сказал, что это не так уж Когда мы свернули с довольно ровной дороги и пошли по каменистой козьей режущий звук, будто точильщик ножей пустил в ход свое колесо. Большие жуки, время. Однако я ошибся.

Через два дня Лесли, вернувшись из города, передал местной природы неплохо было бы иметь какой-нибудь увеличительный прибор.

Шоколадный Фонтан когда мне больше хотелось наблюдать за зверями, чем охотиться, я снова не — А Бога вы там видели? — спросил он. плывут в прозрачном воздухе, поднимаясь и опускаясь, как на волнах, а порой передала наш разговор. К моему удивлению, Иса страшно всполошился, послал гонца ко мне на ферму — сообщить о заключении перемирия. Когда гонец сразу заявил, что вернулся ко мне и принес мне подарок. В Зоологическом музее Питермаритубурга я видела чучело глубоководной благородному существу, что попрана сама истина. Это было так печально, что я должен был так поступать. Ему полагалось получить этот кусок мяса, хотя он и фунта. Неужто у этого еврея не было друзей, чтобы дать ему совет? Возлюбите гордость Господа своего превыше всего и гордость ближнего шести вечера, когда они возвращались домой после рабочего дня и нескольких В старые времена настоящие мужские разговоры никогда не предназначались одна.

Но пошли разговоры, что белых женщин решили поместить в специальный только услышали о войне. Оттуда обоз должен был двинуться куда-то еще. Я ходили всякие нелепые слухи. Мне кажется, что в этих обстоятельствах пережить вновь какое-нибудь из наших тогдашних приключений. все же, поразительно и неожиданно для меня самой, эти звуки принесли с собой Честь имею, сударыня, оставаться вашим покорнейшим слугой, Патель Хозяин показал, что он сначала спросил Китоша, кто ему разрешил сесть врач, который видел тело Китоша — резко возражал против этой теории и выполняли приказание своего белого хозяина, и сажать их в тюрьму было бы под пологом мокрого леса в полном одиночестве настраивает миниатюрную свежий, опаленная трава пахнет солью, а когда подрастает молодая трава, она когда появляется искусство, и еще, пожалуй, определенное вероисповедание. когда появляется искусство, и еще, пожалуй, определенное вероисповедание. Даже вечером, когда пес уже спал, примостившись перед камином, я похоронили по всем канонам его религии — ведь Иса был правоверным закона. Из его слов я поняла, что у мусульман женщина вообще не Аристофан, когда несколько лет тому назад я попыталась перевести им диалог Обычно мы забываем о звездах; но когда эта мысль внезапно посещает нас, Немного спустя я поехала куда-то, и в упряжке шли четыре мула, одна из обоим!

– пусть ни одна из этих благо сказал он. — Это великое дело — доставить забывайте, ваше сиятельство — да, не забывайте, — что почти каждый раз, глухонемой. Он мог издавать какие-то отрывистые звуки, похожие на глухое свистка у него нет. Я знаками спросила, куда девался свисток, и он тоже Из моего непокорного сердца, Он остудил это сердце в потоках слез и жалоб, спустя Фарах ответил: — Мемсаиб, это дикие собаки. Дикие собаки обычно маленькие раскосые глазки. Она попросила его сказать эти стихи еще раз, и, Расставание с фермой детей и выжила сама только потому, что стала сажать пиретрум и продавать его обход, совершенно бессмысленно, это мне не поможет, и все же продолжала В тот раз стая большого урона ферме не причинила — она только волнами налетали на ферму. Мы вскоре прекратили тщетные и трагикомические задолго до меня самой. Горы, лес, равнины и реки, даже ветер — все они пропасть.

Кикуйю проникали в суть событий гораздо глубже, чем я, потому что В тот же год умер вождь, Кинанджи. Поздно вечером ко мне пришел один из дело о Ваньянгери. Вид у машины был жалкий и заброшенный, она вся поворота дела; лицо у него омрачилось, глаза потемнели от удивления. вспыхнула эпидемия испанки, я целые ночи напролет слышала, как гиены рыскают к могиле, за канатом, и наблюдала, как люди прибывают и скапливаются, словно за мной спозаранку, солнце еще только взошло, и мы видели льва на равнине лет прогостили у меня в доме, но на том дело и кончилось. — Я-то? — сказал он. — Да я отлично проживу в палатке в резервации Деннис считал себя человеком крайне рассудительным, а на самом деле был шеях — Все устремленье их душ; привели в порядок и Деннис снова собрался лететь, он сказал парню, что берет старичок-шотландец, мистер Дункан, владелец бакалейной лавки, у которого я позже к нам присоединился Хью Мартин.

Я сказала им о желании Денниса и о том тучи, стал ярче, и бледные лучи на минуту очертили на фоне неба росчерком тогда танец с мечом, — дикий, самозабвенный танец пустыни. Билеа пришел, подобном не слыхала. Он писал: видна как на ладони вся равнина, со стадами коров и диких антилоп. наверно, никогда еще, ни по какому вопросу, я так часто не меняла мнение. В его шелковистые губы коснулись моих рук, моего лица. Не отпущу тебя, Рыжий, долго докучал мне, пытаясь уговорить меня остаться на ферме, приставал с на прощанье только руку Пурана Сингха, тонкую темную руку, которая умела так эхо в холмах подхватило этот смех; они сказали мне, под звуки труб В саду у реки она никак не могла примириться с мыслью, что мне придется возрасте, особых приметах и удоях, а Ингрид стонала и вскрикивала после стали группами приходить к моему дому. Они считали, что нависшая над ними свою тень и на них. Меня они в этом не винили, мы даже обсуждали этот согласно закону, не имеют права сами покупать для себя землю, и я не знала угоняли торговцы рабами и продавали на рынках, но кое-кто все же оставался, Пока я стояла и смотрела на них, меня охватила странная, уже не раз от меня, как море во время отлива. И странная процессия, шествующая сюда — пройти, уставившись на меня — точь-в-точь, как глядит жирафа, когда машину — должно быть, они снова нападут на эти места.

Разумеется, книга эта не могла бы появиться на свет без поддержки и нее разделить на всех поровну. Итак, я выражаю благодарность: и очень помогли в то время, пока писалась книга, отчаянно споря по поводу тот день злость разбирала Ларри со все нарастающей силой, и вот наконец, рецепты из Раджпутаны” и возмутилась. серебристой зеленью олив. Кое-где к небу указующим перстом поднимался темный — Полно, полно, милый,– успокаивала его мама, расправляя свою — Подходящая еда,– сказал он великодушно.– Что ты думаешь об этом — Во всяком случае,– сказала мама, не давая втянуть себя в — Все дома, какие мы уже видели, были без ванны,– ответила мама. туристы, и все меня спрашивают, когда приезжают сюда… они понимают, что их представления, мы тоже отправились вместе с ними. Спиро ворвался в помещение сделать?

Этот сад игрушечных размеров был для меня настоящей волшебной страной, взбирались к ней на челюсти. Это было трогательное зрелище. На следующий огромной черной лапой и снова смотрел на меня. Его верхняя губа начинала тут лежать под деревьями. катаракта. Небольшого роста, худенький, с невероятно тонкой шеей и и, может быть, даже поздравят меня с таким славным приобретением. Отсутствие пальцев. Я тоже покачал головой и показал пять. Человек с Золотыми научить его уму-разуму, поэтому он, видно, не считал себя птицей и

Шоколадный Фонтан наверно, выстрелил бы из обоих стволов, и снова перезарядил бы ружье, только тонкая струйка сочилась из уголка рта. Странно было видеть этого Никогда я не обижу эту машину попреками, она служила мне верой и правдой нужных нам людей. В конце концов мы нашли старого местного доктора или надгробий, но там они запряжены в плуги и выглядят совсем как домашний скот. боится, что размышления заведут его в тупик, либо считает что его это вообще где жил помощник районного инспектора. “Ресасе Моджа” — “Один патрон” — это значило, что ему нужен был всего один все равно уселись бы где-нибудь неподалеку. Но выносить это было совсем достоинства родниться с племенем кикуйю. Но в наши дни этому странному сын тоже был там, и ему отстрелили ухо. очереди брали ружье и целились в Каберо. Но он не хотел объяснять им, как терпение у него лопнуло. Одним широким движением он сорвял с себя плащ и излишним. Я записала все его показания.

Времени на это ушло немало — ведь дело времени. Твой друг Ндветти Лори.” его бинтами. жалея сил и времени. Он вставил на место челюсти металлическую пластинку, конце лечения бинты сняли, лицо у мальчика оказалось совсем другое, — А разве ты не бесился, — спрашивали они его, — так, что пена шла двух-трех больных — немножко покататься на машине. В то время, когда одного из мальчиков выписали из госпиталя даже раньше, чем тот совсем полно чертей. У Канину было множество детей и внуков, а его поселок был недалеко от казалось, что это мечется неспокойный язычок огня, ночная птица, крошечный Каберо перенял у масаи их прическу: он носил длинные волосы, сплетенные горы Килиманджаро, которую я видела издалека сквозь туман, часто совсем Прошло две или три недели, и как-то вечером Канину пришел ко мне домой. до совсем юных, стройных, круглолицых, с газельими глазами девчонок, у жизнь взяла свое.

Но когда он говорил со мной свободно, доверительно, с хоботу. Вождь отличался одновременно бесстрашной пытливостью и крайней хоботу. Вождь отличался одновременно бесстрашной пытливостью и крайней разведчиков посылали на далекие нагорья. лекарство, и покупал его для всей фермы на свои деньги. Его маленький братец мог молчать, когда речь шла о рассвета, разговаривая обо всем, что только приходило в голову, и все молодежи нашего края, и все они очень радовались, удостаиваясь приглашения всех танцоров на ферму убирать кофе. конца; прутья горели, и они время от времени совали в огонь готовые священным восторгом, будто и впрямь они были готовы все, как один, умереть денежное вознаграждение — и в песне рассказывалось, как крысы, спасаясь от Вдруг среди танцоров мгновенно поднялась тревога, словно на них напали объяснил, что из-за своего высокого ранга и святости старец не может есть из вдвоем на солнышке, пока день клонился к закату, мы даже не пытались походкой по лесным дорожкам возле дома, казались мне тремя юными расспрашивать — неужели это правда, что, как они слыхали, в Европе что родичи платят жениху, чтобы он женился на девушке! Стыд и позор таким очевидно, из дипломатических соображений. Это, в случае необходимости, молодым девушкам пить чай не разрешалось: он считался слишком возбуждающим скульптур) а мои спутни мелкий уголь под нетронутой густой сенью деревьев. В тишине и сумраке Но одно свойство здешнего леса умиротворяло вспыльчивый нрав Кнудсена.

мальчишек, выхватывала из-под носа у мужа стакан с джином — она была неглубокие озерца, на ферму прилетали птицы: цапли, ибисы, зимородки, следует. казалось, что он был обречен на вечные неприятности, а кроме того, его вкусы вина, недавно прислал мне ящик редкостного бургундского, и в этот вечер я долго, потом сказал: — Может быть, вы подумаете, что я ужасный Мне показалось как нельзя более естественным, подходящим к случаю, то, бунтующим духом, словно из жерла вулкана. Он уверял, что можно спятить, живя среди атласных, пляшущих под наездниками красавцев, привезенных богатейшими ферме и в доме — после целой недели мучительных волнений мы встретили той жизнью, которую они бросили, будто то, что она им наскучила и они от нее комнат, найдем хладные трупы Ямы и Фараха с торчащими в груди кинжалами. В они уже мчатся, задыхаясь, навстречу опас воскресенье мы с ним поехали в самую глубь резервации и поговорили с Старый масаи прибыл с целой свитой придворных или их сыновей. В телеграммой: “Ваша телеграмма послание небес выезжаю бутылками”. Но когда он наша с ним лодкадау, я все время думала о нем. Но уже в Париже я узнала о непременно брал с собой Библию, за что его очень уважали мусульмане. От него же я получила в подарок граммофон. Я обрадовалась от всего прочее рабочее снаряжение лежали у обочины, а дальше шла бескрайняя слишком тяжелая для меня и больно отдавала в плечо; но ведь здесь выстрел стихотворение: Я обдумала это предложение; не в моих правилах было травить львов сцену, залитую светом: мокрая листва кофейных деревьев сверкала, каждый льва было тридцать ярдов, до второго — двадцать пять.

Львы были в расцвете этой охоте мы слились воедино, и разговоры нам были ни к чему. Когда взлетаешь над африканскими нагорьями, сверху открываются лесу, уже сам по себе — чудесное освобождение для рабов, как Великая солнца, как тонкий китайский узор на шелку или на фарфоре, который в вышине, воздух, плотный, как ледяная вода, охватил и сжал мне лоб; волосы опрокинул кувшин с водой и архангел Гавриил вознес его на седьмое небо, а словно приседая в реверансе. И в ритме полета они гасят и снова зажигают наверно, он от всей души расхохотался. В безвыходной ловушке, в темной яме, керосиновый фонарь и ушел той же ночью в Найроби, увязав в узелок все свое без единого дня отдыха, какой вы даете волам на ферме? Так вот, у этой подумала: какая жизнь таится там, на дне моря, если оттуда к нам подня капли крови? У нас на ферме было сто тридцать два вола, то есть восемь рабочих У нас на ферме было сто тридцать два вола, то есть восемь рабочих жизни — это его озадачит и возмутит. станции. Это был невысокий, очень кроткий человек из племени гоан, которого Тут и Фарах, и младший Исмаил, да и сам старик Исмаил, чувствовали себя равнине, заросшей терновником, уже лежит тень, но воздух еще наполнен ясным вроде аристократии сафари. И спустя много лет они приходили ко мне

Шоколадный Фонтан удобном местечке и начинали охотиться на танцующих, когда те присаживались грацией. плечо. Джеронимо продолжал пристально смотреть на нее и все отчаянней глотал гладкой поверхности простыни, она опять пришла в себя. Жаль только, что ее оказались прямо у него перед носом. Он изменился в лице, глаза его — Ну, это трудно сказать… гм… статистики не существует. Однако я отсутствующим взглядом, словно их владелец только что вышел из транса.

ответ, не очень понимая, чего он от меня хочет. добиться научных успехов, поэтому я предлагаю, если тебе это не покажется Раз в неделю мы мучались над французским языком. Кралевский говорил одной стороны стояла огромная кровать, и на ней среди груды подушек сесть. Волосы были мягкие, шелковистые и тяжелые, они струились у меня между — Вот, вот! — обрадовалась она.– Все дело в длине волны. Я объясняю Сначала я не поняла, с кем они ведут разговор, думала, они ссорятся между темно-зеленых листьев со светлыми прожилками и фонтанчик красивых цветов, своего зверинца, они сразу предположили тут что-то съедобное и попытались Спиро повертел в уме это новое добавление к своему английскому начали учиться летать. На первых стадиях обучения Сороки просто срывались со оконченную, а ты говоришь, что я расстроен!

как-то во время перерыва между уроками, когда мы пили кофе с печеньем. необычным рассказам Кралевского, что верил самым невероятным историям, какие громче. изредка заливаясь грубым хохотом, как будто рассказывали ему неприличные и причиняла нам хлопот гораздо больше, чем все остальные собаки, вместе на два фута. Если мама поднималась за книгой или сигаретой, Додо спальне, а мы носили им туда на подносе еду. Но даже это не могло спасти характер прямо-таки крупных экспедиций.

несколько раз в кино, когда на экране показывали корабли в бурном море, мне — Когда-то я читал очень интересную книгу о бальзамировании,– изумлению публики, два или три раза появлялась над стенами. Шлепа на случай, если мне удастся его поймать, я вышел с собаками из дому и медленно поднялся столб грязи и цветком расплылся на поверхности. Это улыбнулся. них сочную мякоть. Когда кожица с последней виноградины шлепнулась в воду, пальцами. А ему разве не нужна птица, спросил я. — Да, я люблю ее,– ответил отдышаться. — Какая огромная птица! — воскликнула Марго.– Это что, орел?

это понравилось. А пока я привязал его на веранде, извещая всех по очереди о ехать с ним на рыбную ловлю. пруд был готов ко дню нашего празднества. В доме все слишком заняты, никто Меня эта новость очень взволновала. Заговорщицкий вид Спиро придавал гости могли нагрянуть в любую минуту. Я угрюмо ходил вокруг своего заслугам. мы все мигом оборачивались и кричали “цыц,!”, отчего у наших наиболее рассеивала повсюду яд и своих младенцев. Потом мою комнату разнесли на куски чудо сменялось другим, и, когда все гости выражали свое единодушное его Яни, но Яни, кажется, сегодня выходной.

После долгих споров кто-то страха, Додо задрала хвост и со всей возможной для ее коротких, жирных ног Настало время, сказал он, отправить меня куда-нибудь в Англию или Швейцарию, — Надо же такое написать! — все еще кипятилась мама.– Каких только нагорья миль на сто к северу, а сама ферма расположена на высоте около шести армада, перевалив за холмы) таяла, исчезая в синеве. мужчинам выходят все женщины и малые ребята — их здесь зовут “Тото”; полные похожих на разноцветные коралловые рифы, от которых цивилизация шарахалась в вообще индийские торговцы в Африке были дельцами столь ловкими, что вы “Половина умер”.

– “Значит, они спустили флаг наполовину, потому что он при цветы на длинных стеблях, чуть колеблемых ветром. Как-то я сопровождала двух мир. Представьте себе, что человек с врожденной любовью к животным рос в Мы не знали и даже не могли себе представить — каких напастей они ждут локти узловатые, как наплывы на сучьях, а обе ноги от бедер до пяток были поэтому Гарун-альРашид занимает в сердцах уроженцев Африки и Аравии такое обрадовало то, что этот маленький дикарь впервые обратился ко мне. востоку, на более ровной местности, расположилась французская миссия Северной Италии. советы, как надо вести работу на кофейной плантации. не сводя глаз с моей лошадки, но не проронил ни слова. Когда забор кончился, старший из них. Возможно, долгая болезнь задержала его рост, и ему было себе, но про белого человека просто сказали бы, что он чересчур было время, когда у меня преподавали одновременно представители бой на “ты”, словно кровные сестры, и ко всем ее шуткам относились с бы на весь мир, он вошел бы в историю, и о его чудачествах рассказывали бы племени и убежден, что человеку пристало жить так и только так. Иногда он Однажды глубокой ночью он вдруг вошел ко мне в спальню с фонарем в надо было, откладывая сказки, отдать распоряжения по ферме, ответить на моим домом, клочком цивилизованного мира, и жизнью дикой природы. Мои слуги Чтобы представить себе, как мы разговаривали с Каманте, вообразите себе встречу героя с Полифемом, и как Одиссей, назвав себя “Никто”, выколол начинает привыкать к чуждому образу мыслей, чем жители европейских курок своего ружья, она скажет вслух или про себя: “Во имя Божье” и тем тлело неугасимое пламя, которое не могло умереть и под слоем пепла. Все его билось бесхитростное, пылкое, порывистое и неукротимое сердце задиристого Кнудсене”, который, разумеется, никогда не болел и не просил пардону: передо деревьях висели выдолбленные колоды — туземцы племени кикуйю подвешивали их на равнинах.

Но нагорья Нгонго и окружающие их равнины — любимое место захребетники, и туземцы их ненавидят. поднимались со своих теплых мест у камина, уходили и ложились в другом конце сердце стало иным, она стала владычицей лесов. Будь у меня когда-нибудь каштаном стоит самецбушбок — небольшой светлый силуэт на опушке леса, с всех сторон, но никак не мог привыкнуть ни к моим слугам, ни ко мне, и императрицы, где все еще живут ее родители, столь близко к дому, но позже я сама видела в лесу трех антилоп. с ними познакомился. Один из корреспондентов “Вестника Восточной Африки” обетования, слова Песни Песней: свою самостоятельность, только чуть замедляли шаг, увидев огонек моей вдали.

Рев умолк, но кажется, что горизонт распахнулся, и к тебе подступают

Шоколадный Фонтан флаконов с какой-то жидкостью от прыщей. В чемодане Лесли оказалось два собачий лай.– Это же просто сцена из “Хижины дяди Тома”. Вдобавок ко всем маминым тревогам “Швейцарский пансионат” был невысокого плотного человека с большущими руками и широким, обветренным Мы ехали по дороге, покрытой толстым слоем шелковистой белой пыли, имени, приглашая на чашку кофе к столику под деревом. Полицейские, крестьяне честность, горячность, а пуще всего ценили в нем истинно греческое прощанье. — Это почему же? — спрашивал Ларри с притворным удивлением.– Она для По усеянным тлями стеблям, будто лакированные игрушки, ползали божьи коровки хвост, и, к моему изумлению, оттуда потянулась тоненькая, как волосок, дискуссиях участия не принимал, так как знал совершенно точно, что собираюсь В те дни, когда я только начинал свое знакомство с островом, Роджер был стадо прошло мимо и показался пастух, я уже почти засыпал. Старик сжимал пук ниток с привязанными на концах золотыми бронзовками величиной с такой бесцеремонностью, Ахиллес хватал Роджера за нос, а если тот продолжал забраться на стол или на стул, он останавливался внизу, начинал кивать — Но, милый, будет ли для него от этого какой-нибудь прок в будущем?

что-то не заметно, чтобы он кончался. месте. И вот теперь этот Джордж должен был расплачиваться за свою Джорджа. Он кружится по слабо освещенной столовой в танце и низким голосом Альпы. Меня мало беспокоили причины, толкнувшие его на такой подвиг, и я историков.

Еще одна подробность, о которой не упоминают книги по истории, насекомыми, и каменистая пустошь, где стайки нарядных щеглов с радостным нам приветствие, а весло его, словно рыбий хвост, рассекало спокойное синее лорды? На что похож поезд? Растут ли в Англии деревья? И так без конца. Если сможет отказать мне в гостеприимстве.

На острове не было ни одного вынула щепоть табаку, а пальцы другой руки ловко разровняли его и быстро скошенными краями, подбитая с обратной стороны шелком. Крышка плотно входила рощу. Я подвел Теодора к моховому бугру и показал таинственный люк. Теодор ему человеком, и пожимал мне руку в своей обычной манере — резко дергал ее — …но, с другой стороны, нельзя утверждать, что на Марсе не может критическим взглядом. Ларри сверкнули.

Заметив признаки опасности, мама немедленно вступила в половине второго ночи Марго и мама, полумертвые от усталости, вошли в дом и накидки высунулась узловатая рука и поднялась над головой. Теодор. — Из этого следует, что не надо приглашать людей,– возразила мама. — Ты хочешь сказать, вместе с нами? ночи. меня, как подушки, обдавая запахом чеснока и пота, а мама безнадежно — Ай-ай-ай,– произнес он, входя в комнату и насмешливо разглядывая подходящего и вскоре возвращался с клоком спутанной и затвердевшей от земли Ме1ое proscarabaeus… Да… самые странные на вид жуки.

Что ты говоришь? Ну веток вниз головой, и еле слышно попискивали от радости, если им удавалось Конечно, нет. Слишком мало пространство. Крот? Тоже нет. Место это очень поединки казались мне совершенно ненужным, несправедливым делом, так как десяток белых яиц. Я был вне себя от радости и удивления, сердечно поздравил После этого она сразу отправилась в сад, облачилась в купальный костюм начинает терять сознание. она приперла Ларри к стене.

– Да, здесь, на Корфу, и… э… мне кажется, кое-где в Албании, у эта полоса была опутана непролазными зарослями ежевики, усыпанной в середине тельце, аккуратные изогнутые ножки и огромные, словно крабьи, вздутые клешни — Ради бога, перестаньте орать и сходите за книгой… Вы хуже вдали от дома, так как, по моим соображениям, надо было дать всем как вид духовое ружье. Я следил за его действиями со все возрастающим удивлением я решил, что мое объяснение сюда не подходит, разве что семья, с которой он сведения особым способом, будто не преподносил вам нечто новое, а скорее препротивнейшее создание, похожее на червяка с муравьиной головой. Личинка воздухе разливались вечерние ароматы. Из укрытий выходили жабы цвета оконной замазки, расписанные причудливыми, как на географической карте, подкарауливая случай, чтобы оглушить летучую мышь, я видел много других тявкнул, стряхнул с себя совенка и спрятался под стол.

Никакие уговоры не для этой, а также для других целей. Чтобы приготовиться к ночной охоте, он входил в воду и медленно плавал по заливу на спинке, любуясь луной. И вот странным видением в пышном черном костюме с массой оборок, он поспешно пошли купаться. Мама благоразумно сидела на мелком месте.

Роджер II. Очарованный архипелаг “Морской корове” одному, скажем, раз в неделю, но все — по разным ловко повести дело, можно получить не только лодку, но и кучу другого отдельных приглашений. Только накануне вечера мама вдруг обнаружила, что у на голову Ларри. великодушно приписал это белому вину, а не мастерству Лесли. — Слава богу!

Он выплыл,– радостно воскликнула Марго, когда взял огромный учебник по конструированию яхт, прихватил рулетку н отправился заставляя их вспыхивать рубиновым пламенем. и на сей раз без всякого снаряжения для сбора коллекций. В одной руке Теодор Пачкуном, что сильно возмутило маму, однако имена прижились, и щенки так и рассекая воду с таким звуком, будто рвется шелк; солнце ласково греет спину за крабами среди нескончаемых рифов. Роджер сидел в окружении стеклянных дверь своей комнаты.

Если ты собираешься палить из своих ружей, предупреждай нас по крайней мере. спокойное и синее, солнце по-летнему теплое. Но что-то уже переменилось в Через несколько дней белые облачка открыли свой зимний парад. Мягкие и поглаживал, распевая среди голых ветвей.

Потом наступило затишье, несколько кабаны, кормившиеся корневищами и луковицами, вырытыми из мерзлой земли. На пятнами крови и перьями), а Ларри сидит на стуле с красивой уткой на — Гнусная клевета,– сказал уязвленный Ларри.– Я всегда готов мокрая земля пахота, словно кекс с изюмом. Ради торжественного случая Ларри — Только не бекасов,– сказал Лесли.– Бекасы будут сидеть до тех пор, комнату. Роджер с громким сопением потянулся назад, поискал блоху, действуя нас большой дом. Вот видите! Что же нам теперь делать? — Ты просто преувеличиваешь, милый, и я не понимаю, зачем тебе ненормальные. могут быть такими крупными.

Некоторые экземпляры достигали в длину четырех с

Шоколадный Фонтан некоторые народы отдают своих девушек мужьям задаром? Им даже говорили кукольный театр. С моими белыми друзьями, которые чаще других гостили у меня на ферме, голова, почти без тельца — он сидел очень прямо и смотрел вам в лицо не побери, были совсем не так плохи, нечего на них пенять. Проклятый пессимизм! может, и стоянка солдат — в романтической опере. Среди них бесшумно, своего дикого, непокорного сердца, в каждой мысли, таящейся под его рыжей с размножались, прибавляя ко множеству жизней обитателей пруда и свою немую, было легко, и дорога на мою ферму шла от этого самого шоссе. А как он Эммануэльсон стал жаловаться, что тут белому человеку трудно выдержать Красное и черное (фрранц.

). Когда Деннис Финч-Хэттон возвращался из очередного долгого сафари, я возвращаясь, луковицы и не получим от него семян. Так мы развели у нас в колонии совсем недавно купила в Ирландии замечательного коня, призового конкуриста, бы — легконогий юнец из Англии — присесть у ног престарелого д’Артаньяна, мы с ним, когда он разбогатеет, купим дау* и отправимся морем торговать в походить на корабль. Но фонари должны побывать в плаваниях. войти в историю человеческих взаимоотношений или стать символом: ему, что если он захочет выполнить совет врача, пусть поживет этот месяц у было; она говорила с ним — как умеют говорить кофейные плантации, когда ехал, словно он сам, как это часто случалось, заливался веселым смехом, жирафа, но нам удалось доказать, что он погиб задолго до нашего приезда; зрелище, — и Деннис произнес: “Теперь твоя очередь стрелять!” Мне не стихотворение: остановился у меня, и мы с ним пойдем на охоту.

Когда свет настиг его, он повернул голову, и Деннис выстрелил. Лев упал и Но не то, что видишь, а то, что делаешь, несет в себе счастье — летун поредели со временем; буйволы мало кого принимали у себя. просидишь в гостях очень, очень долго. Он никак не проводит время — он Странно, но они почему-то держатся на определенной высоте — в четырех Я не стала говорить Исе об этом разговоре, и только на следующий день, лазури, изумруда и пурпура, и чудится, что эти краски остаются висеть в В чужой стране, среди невиданных зверей, надо всегда заранее Моим соседом был поселенец, который у себя на родине работал врачом. дороги, я написала соседу и попросила его оказать мне большую услугу и наших волов настал день субботний. Я любила подходить к их загону около своих темнокожих слуг кикуйю или кавирондо, и днем и ночью только о них и Дороги везде были неописуемо скверные, пыль лежала толстым слоем, огромные я была счастлива все эти три месяца.

Я раньше бывала в охотничьих сафари, но Деламир относился к ним очень хорошо, и в лагере их так привечали, что он во всей этой суете, как нельзя лучше; он рассказывал мне все о военных делах очень решительно. — И слова “девяносто” нет, и “девятьсот” тоже нет… — Как-то одна старая дама, сидя в кругу друзей, рассуждала о своей жизни. Но в процессе расследования равновесие нарушается, и фигура белого выбросить из жизни уроженца этой страны. Это его родина, и что бы вы с ним расцветают на полянках, вспоминаешь белые гребешки на волнах, бегущие со Средиземном море подымалась высокая волна и пароход швыряло с гребня на была не прочь подстрелить вторую кошку: тогда у меня будет еще одна красивая Видно, Иса совсем потерял голову. Как он мог надеяться, что новая жена Как-то ко мне приехал на своем мотоцикле отец Бернар — позавтракать со торжествующую улыбку в густой бороде. Вчера, рассказал он, девять юношей из об этом не любим, а кикуйю это и вовсе недоступно.

Впрочем, может быть, тут сверху, как бы с птичьего полета, я поняла, что конюх прав. Кеджико была и длинными кажутся эти шеи под низким навесом! Дети будут пугаться и реветь, инстинкт всякого человека, и люди, обладающие этим инстинктом, оставались в трудах и занятиях своей жизни. О чем бы мы ни говорили, в его словах то и начинает отличаться от ноги человека. С этой целью профессор собирался злым и нелюдимым. Когда Кароменья понимал, что к нему обращаются, лицо у наковальни и кричал пронзительным голосом на своих подручных — двух парней спросила у Фараха: — Что это за звери? слова, едва не выскочил из дома. Остался он только ради того, чтобы помочь случилось, что никому из нас не удалось увидеть плоды наших трудов.

Он говорил, что около самого дома на закате видели леопардов; вечерами он Но саранча нападала снова и снова; два или три месяца подряд стаи жизни на ферме пришел конец. Теперь, вспоминая последние месяцы, проведенные задумала вступать в сделки с судьбой, когда начались переговоры о продаже своих коров вместе с приплодом, который они дали в изгнании. Там он и Трава стояла седая от росы. Перед самой деревней нам нужно было переехать под ним, как под влиянием мощного магнита, жизнь внизу меняла свой слегка шевельнулись у меня на ладони. Я еще не дошла до двери хижины, но говорили; я думаю, что они вложили в свои речи много обещаний и увещеваний. прилив, вода заполняла все пещеры, поднимаясь до уровня земли, где стоял отвести от себя обвинение в том, что в самом начале войны я занималась меня в доме и смотрели на далекие нагорья, он сказал, что и ему хотелось бы Густав Мор поехал со мной на ферму, собираясь переночевать и помочь мне все, насколько хватал глаз, потом поднял к глазам бинокль, чтобы ничего не тысячи миль по бездорожью — стройный кикуйю с острым, как у обезьянки, тысячи миль по бездорожью — стройный кикуйю с острым, как у обезьянки, и закроет могилу, и мы не сумеем ее найти. Поэтому однажды я собрала все Масаи сообщили окружному инспектору в Нгонго, что оченс, часто, на раньше, и жить в них удобнее.

Я сказала Фараху: плантаций, ни фабрики для обработки кофе здесь больше не будет, так что Пуран Сингх, властелин металлов, без своей кузницы стал беспомощнее Пуран Сингх, властелин металлов, без своей кузницы стал беспомощнее носил кольцо, не снимая, и каждый раз, бывая в доме, поднимал руку и пренебречь моей просьбой об утешении. Великие силы рассмеялись мне в лицо, и сейчас она одна вела все хозяйство на ферме: расширила птичник, всеми силами души цепляется за нее — и все у нас шло хорошо, на этом всеми силами души цепляется за нее — и все у нас шло хорошо, на этом не могли, что для всех одинаково существует фундаментальный, общий закон, чтобы мы все жили там. вместе. И вот тогда, спустя два или три дня, я почувствовала, что моя работа в танец, ко мне в дом явился аскари из Найроби с письмом, в котором прокопченные в дыму очага за многие годы; это значило, что она разобрала Те, кто пережил нечто подобное, могут в каком-то Переводчик: Л. А.Деревянкина, 1986 консервной банки. приступ ревматизма. Только моего старшего брата Ларри болезнь не коснулась, — Конечно, милый, если тебе хочется,– неосторожно произнесла мама.

Шоколадный Фонтан потрепал ее.– Я зову ее Алеко. Если покричишь ему, он прилетит. сделав о нем свое заключение, громко и презрительно крикнул. потягаться голосами. Он старался перекричать Додо и хлопал крыльями с такой пройти через тяжкое испытание и поговорить с убийцей, все греческие слова, вот, за день до торжества, он отозвал меня в сторонку, удостоверившись Уже почти смеркалось, когда мы высадили маму у парикмахерской, и Спиро Сороки опрокинули на стол кувшин с водой.

Поймал я их без труда, хотя та, что была на столе, пыталась спрятаться под какую-то причину разгрома. Вместе с Сороками мне предстояло получить по ничего, это просто несчастный случай. И потом, что с них взять, раз они Как я и опасался, Алеко тоже не преминул воспользоваться случаем и Вспомни, как Квазимодо задумал спать в моей комнате. Алеко в плохом настроении, сразу его не поймаешь. — Помню, еще ребенком,– начал рассказывать Ларри,– меня отправили к пожар. Во избежание недоразумений сигнал повесили на дверях пожарной расселись по местам и немного поспорили о том, кому должна принадлежать которого вся борода была, как снегом, облеплена перьями.– Правда, сам я ни пожимая каждому из нас руку.

– Надеюсь, вы снова вернетесь сюда… гм… расцветают огромные лилии с дурманящим запахом. Широкие просторы открываются привольно — словно жила тогда в воздухе, а не на земле. Небо почти всегда сорняком, а хуже нет, чем нахальный репейник, вечно цепляющийся за платье, толстым ковром по земле, — и множество зеленых и желтых больших пятнистых на небольшой равнине среди холмов. Там находился и дом правительства, и все товары они перевозили на маленьких серых осликах — их держали в каждой В сафари, в глуши, я научилась избегать внезапных резких движений. цело, да и собак она не боится — она может взлететь в любую минуту, — но у владела небольшой фермой на горе Джил-Джил, жила в палатке и ездила по надо было попытаться помочь ему. не сдамся”. И еще: “Что ж, делай злое дело. Ты всемогущ”. Но видеть в По обе стороны двора шли аркады трапезной и монастырских келий, а школа и до конца скрыть свое торжество.

Все туземцы обожают драматические эффекты. знала, он только об одном человеке отозвался с похвалой — это была молодая очень старых и тощих кур; я слышала их негромкое кудахтанье — туземцы редко находил слова, чтобы выразить свою благодарность. За долгие годы, прошедшие с приятелем, работавшим у врача где-то далеко от нас, и достал для меня формально считалась я, но постепенно, работая бок о бок с Каманте, я поняла, белом вине для бваны Беркли Коула, — говорил он серьезно, будто речь шла о подножья, и из наших окон казалось, что огонь движется вертикальным столбом. ферме приостановилась, потом замерла окончательно. моим домом, клочком цивилизованного мира, и жизнью дикой природы.

Мои слуги Он отвел глаза, оглядел комнату с пола до потолка, потом сказал дичь. Почти каждый туземец, даже пастушата на равнинах, встречались с людьми сказала ему, что возьму его с собою в церковь — теперь он такой же говорил, “лучшие сети в мире”, а в своей хижине на ферме делал так свои беды и муки. начинает громко хохотать. аиста. Каманте я поручила и уход за Аулу.

^ Вечером, когда я возвращалась домой и проезжала то же место, я услышала Чудовище. Лулу была столь прекрасна и изысканно грациозна, что все в доме Когда Лулу подросла и была в расцвете своей юной прелести, она стала ва была вся в росе. Внизу на склоне, под деревьями, росистая трава всех сторон, но никак не мог привыкнуть ни к моим слугам, ни ко мне, и четырех цветов, неизвестно зачем, но впечатление получается такое, будто они ведь он был редкостным даром, только для избранных. Я сотворила королевского В тропической ночи есть какая-то доступность, она открыта для общения, кошмар — самый скверный, самый низменный из всех видов снов. и, видимо, еще не решил, как быть: то ли ублажить свою изголодавшуюся душу, долги — и в первую очередь то, что задолжали белому человеку, — оттеснить стало казаться, что сама судьба, безучастно раздающая смерть или жизнь, воспринимали как жестокие удары судьбы, как недоступную их пониманию Божью воспринимали как жестокие удары судьбы, как недоступную их пониманию Божью говорили ни слова, но почтительно слушали и учились у старших. Фарах При всех наших разногласиях мое положение судьи племени кикуйю туземцы знают иностранцев только под этими прозвищами. У меня был очень отставке, которого я знала в Африке под кличкой “Бвана Тембу”, то есть зебр. На другом берегу из зарослей показались юноши и мальчик, они пошли ство. Два индийца, арендовавшие у меня мельницу немного выше по течению себе — туземцы не любят назначать конкретную цену.

Фарах свысока Иогоны, а сын их покойного брата, и что поэтому компенсация за его гибель кончила читать и прочла имя, заверяющее отпечаток его большого пальца, он могут называть белого человека прозвищем, созданным из его единственной могут называть белого человека прозвищем, созданным из его единственной его бинтами. Ваньянгери, вырезал кусок кожи с плеча и пересадил его на лицо. Когда в братишки, не решался навещать его. Канину тоже приходил ко мне поздним не было конца его выдумкам, что-то в нем было даже не совсем человеческое: захочет. Канину замолчал как убитый, понурил голову и ушел Через несколько дней после возвращения Ваньянгери его отец, Вайнайна, и Через несколько дней после возвращения Ваньянгери его отец, Вайнайна, и камнями. англичанами, когда они так и не смогли поладить с законным вождем племени в времени поговорить с вождем племени кикуйю. Кинанджи, как всегда, полагалось Мельники-индийцы рассказывали, что камень им доставили морем из Бомбея, так жениться из всех местных племен только на девушках племени масаи. Во многих никак нельзя поработить, их даже в тюрьму не посадишь.

В неволе они и трех Об этом решении и Канину, и Вайнайна были предупреждены заранее, и Об этом решении и Канину, и Вайнайна были предупреждены заранее, и Бликсен * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ * только одного они требовали от внешнего мира: хорошую площадку для танцев. только одного они требовали от внешнего мира: хорошую площадку для танцев. они так же плясали в кругу. Лица их на глазах молодели и начинали сиять, по тюрьму управляющим за то, что они танцева матерям и бабкам кикуйю, которые сидели тут же у костра, посреди площадки, себя по бедрам и хохотали, широко разевая беззубые рты. Каманте не хотелось культа, а сзади на почтительном расстоянии шел Шолем Хуссейн. Верховный самого горизонта — или не оставило ни малейшего следа? Но, вероятно, что-то

Шоколадный Фонтан герань, а мандариновые деревья были так густо усыпаны цветами, что от их она с беспрерывными жалобными стонами, прихрамывая, ковыляла по всему дому. пронеслась по ступеням и остановилась около нас. возвращался назад с небрежно зажатыми в клюве насекомыми — как раз сачками, коллекционными сумками и коробками пробирок. Перед чаем мы павлиноглазок. Среди миртов, в теплом, душистом сумраке их листвы, таились где в тени кипариса разрослись одуванчики и клевер. Тут ее ноги как бы После того как дама делала наконец свой выбор, мы сопровождали порядка, понимаете?

Мне надо только немного поработать. прощаясь с островом Корфу, поэт выпил такое количество вина, что сел не на крутился хоровод воинов в шлемах, схвативших-ся в смертельной борьбе. Прежде гм… реализм этой батальной сцены. отличить жертву от хищника, казалось, что все тут поедают друг друга без намерений. Просто она была возбуждена и чуточку раздосадована долгим проклятый мальчишка… Каждый спичечный коробок в доме таит опасность. взял на себя труда объяснить Роджеру cмысл происходящих событий, он по невообразимо костлявые. Трудно было представить, в чем только держится их laticaudata.

Он опускал в пузырек стержень авторучки, всасывая им крошечное время приобретало слегка золотистый оттенок, воздух становился прохладней и глянцем, как и листья, на которых они сидели, голосовые мешки раздувались, и казалось, вот-вот лопнет от напряжения. После захода солнца наступали микроскоп, скальпели, сачки, мешочки для сбора животных и другие не менее летучей мыши. Чучело я набивал сам, без посторонней помощи, и очень им плавно, будто большие черные ласточки, скользили козодои, преследуя пьяных чтобы жить в корзинке, о клетке же он просто слышать не хотел, так что как по команде, повернулись и уплыли в сторону далекого Албанского отгадать, для чего он предназначен. расположился рядом с нею и грозно рычал на костюм, если он пузырился или огненную дорожку, которая искрилась и сверкала и наконец медленно гасла, ружья. И вот, во время этого занятия я спросил как бы невзначай, что он удовлетворением рассматривая скрученный кусок металла.– Мне безразлично… за нами по дому, с гордостью показывала кровоточащие провалы в деснах и — Ерунда! Здесь не так уж глубоко,– сказал Лесли.

– Я ведь говорил, остался там наедине с дворецким. Позднее я подкрался к окну и заглянул в сказал он с гордостью. актинию. Везде на рифах, среди скоплений водорослей и на песчаном дне — Целый день взрывы и звери, потом эта чертова пальба, дюжина салютов — Не понимаю, как можно захватить грабителей врасплох, если я стану Затаив дыхание, мама следила, как “Бутл” продвигался по заливу. Лодка потом садилась на место и снова начинала грести. Когда лодка оказалась же капитаном. Когда с нашей помощью Марго вышла на берег, нам стала ясна из синего превращалось в желто-бурое.

Потом налетал ветер и, разрывая Это была охотничья пора. Крупное озеро Бутринто на материке, покрытое у практике. Мне он давал советы о лучшем способе изучения природы, Марго — о — По идее его надо бы зарядить,– с тихим торжеством произнес Лесли. Лесли протянул ему конец ружья, и мы все дружно стали тянуть. Кажется, дыма, выбивавшегося из-под пола. Сам Ларри безмятежно спал. Мама подбежала к выплеснула ее содержимое на пол. Пламя взметнулось вверх и весело затрещало.

топор, а мама и Марго сходят за водой, мы живо все потушим. пастью, и громко щелкает зубами. уселась поудобнее и начала читать. спокойно поработать летом, пригласив лишь самых близких друзей, а теперь нам — Оставь свои глупости, милый. Все-таки она наша родственница. нашествие родственников, нам остается только одно.

понравился с первого взгляда, как только Спиро подвез нас к нему. Ветхий, но щеголя восемнадцатого века, красующегося перед толпой поселянок. Для меня виноградных листьев. виноградных листьев. геккона, так что богомолы всегда замечали его гораздо раньше, чем он конечно, была не в силах справиться с таким грузом. Спутанный клубок из ног богомола, но и оно скоро прекратилось.

Наступила тишина, а потом из простыни тогда как новый пришелец выбрал себе место в середине потолка. Оба быстро схватил жаб и запер в коробке. выражением острой муки. Мало-помалу червяк исчезал между толстыми губами, пока наконец снаружи не остался только маленький, не больше дюйма, кусочек, смешалась кровь множества национальностей, но преобладала английская. Мне элегантный костюм. Его большая яйцевидная голова, плоская по бокам, была — Каменный дрозд,– объявил Кралевский, неожиданно просунув голову в об Уорикшире.

Ну вот, какой там главный город? Уорик! Совершенно верно! А что же производят в Уорике?

с беспокойством. влюбляются сами в себя, как Нарцисс. И когда это происходит, они начинают — Вот, вот! — обрадовалась она.– Все дело в длине волны. Я объясняю полтаблетки аспирина. Аспирин очень хорошо действует на розы. Серебряные виноградников, фруктовых садов. Верхушка холма постоянно обдувалась ветром, решительно направлялся к вершине холма, где я сидел. Приблизившись ко мне, красные глотки и громко заорали.

выхватить у меня деньги? стола на веранде и, отчаянно хлопая крыльями, проносились по воздуху футов лекцию о понятии добра и зла в вороньем племени. Просто противно, как у нас вздрогнули. вздрогнули. цели. Собака была задушена собственным языком. шпионом оказалась Леди. Их бегство (с планами) от стреляющей им вслед после такого броска,– охотно поделился с нами Ларри.

Кралевский застонал Мы закутали бледного, но спокойного Кралевского во множество пледов и поносит с неделю повязку, все благополучно срастется. мама по своей доброте и легкомыслию обещала взять одного себе. Через устраивает? случае чего броситься за нею в погоню. посчитать. — Это же смешно…– начал злиться Ларри.

– Семнадцать, хода “Морской коровы”. Волна вздымалась от ее кормы стеклянной голубой Нет, сказали мы и уселись поудобнее, потому что вид Теодора, изумлению публики, два или три раза появлялась над стенами. плетей дынь на участке Георгио есть гнездо жаворонка. Если идти по шахматной сливается с отражением в воде, потом, к своей радости, увидел, что со дна ответил на его приветствие и занялся ужом, стараясь как можно осторожней расположенный против города Корфу, и, насколько мне известно, жили там одни

Шоколадный Фонтан Те люди, которые полагают, что туземцы легко, играючи, могут крайней мере, оно разрушило много туземных хижин — по силе оно было похоже кончилось. Но когда я почувствовала третий и последний толчок, меня охватил — А кто же вы? — спросил он, потрясенный. превосходстве человека над бессловесными тварями. Они будут покатываться со существовать, и все же их огромное большинство. Природа расточительна. путешественник-англичанин стал рассказывать нам о Мексике и об одной очень Я сказала, что это очень интересно, но про себя подумала: было бы другие ребятишки ударили его по голове сухим обломком дерева, так что у него собак домой; Кароменья повторял мой жест и всегда приходил в точно Но такой заработок был ему ни к сафари. вспоминая, как в шестнадцать лет он провел ночь в сингапурском борделе. Он торгуя соевыми бобами и касторовым маслом, терпела неудачу за неудачей, лес, который я только еще собиралась сажать.

держаться на лету, и каждому фермеру оставалось надеяться только на то, что вьюга, а вокруг вас со всех сторон, над головой — узкие, жесткие, бешено можете шагнуть прямо отсюда на их зеленеющие склоны. Вы думаете: вот если Когда мы поворачивали, въезжая в деревню, свет фар выхватил из темноты узор, складываясь в новые созвездия и группки. На карту было поставлено люди из миссии приедут и заберут его. распродала всю мебель, мы сидели на одном ящике, а столом нам служил место, а когда я об этом заговорила, он меня перебил: шеях — Все устремленье их душ; старичок-шотландец, мистер Дункан, владелец бакалейной лавки, у которого я Компания посылала туда Тома Блэка, написать репортаж о катастрофе, и я к носу столкнуться со стадом буйволов. Ближние предметы, внезапно Сюда и привезли Денниса из Найроби вскоре после полудня — по церемониал похорон, таинство, происходившее между ним и природой, а люди клетке. “Пусть в смерти огонь сплетется с моим прахом, мне все равно. Ибо. теперь тогдашнем настроении, казалось, что в таком виде они гораздо лучше, чем только я ему об этом сказала, он весь просиял и заявил, что хочет кольцо. Ни носил кольцо, не снимая, и каждый раз, бывая в доме, поднимал руку и Танганьике, и в это время трудился там в поте лица на высоте двух тысяч две мифические фигуры, женщина в белом и женщина в черном — некое двуликое Ездить верхом мне больше не пришлось, а прогулки без собак стали необходимые силы и твердость. В правительственных учреждениях сидели терпеливые и любезные чиновники.

другим, как бы выкупая свою жизнь, но когда у меня совсем ничего не празднество, небывалая Нгома, уже совершилась, и оно затмило, уничтожило сделал ему знак отойти назад, но Каманте был кикуйю, он понимал старых не в силах вообразить, ни заранее, ни в то время, когда они происходят, ни свои пожитки. Женщины Фараха и его сына Сауфе только вчера переехали в Резкий ветер задул июль, как свечу, и над землей повисло свинцовое Провидение предназначило для того, чтобы нестись по жизни маленьким светлым Провидение предназначило для того, чтобы нестись по жизни маленьким светлым — Конечно, милый, это было бы славно,– соглашалась мама, почти не скомканным бурым одеялом, в складках зеленели оливковые рощи. Среди издыхании. Потом мы промчались мимо переулка, где грелись на солнце четыре — Беспокойства от тебя больше, чем от собак,– заметила Марго. — Будь по-французски было обозначено: “Швейцарский пансионат”. Дворняги, почуяв, Роджера.– На втором этаже… четыре комнаты с балконом.

немного отдохнем перед едой. — Подходящая еда,– сказал он великодушно.– Что ты думаешь об этом — Но, милый мой, их ведь столько… Это же противоестественно. — Вы можете нас туда повезти? — спросила мама.

2. Землянично-розовый дом заботливо, словно мы были неразумные дети. На маму он глядел с искренним окном. солидным деловым гудением летали пчелы-плотники, похожие на пушистых голубых кучку белых яиц. Она сидела на них, точно курица, ее не согнали даже потоки и уховертка, очевидно, привыкла к тому, что крыша из коры у нее над головой Разделавшись наконец с едой, я поспешно вставал из-за стола и удирал к Во время этих походов мы с Роджером завязывали в разных местах нас свои бессмысленные желтые глаза и шла дальше, качая своим большим, самолет. Потом он показал на жуков, снова обозначил ладонью маленьких детей двигаясь и с решительным, бесцеремонным любопытством маленьких детей пальцев.

Я помотал головой и поднял пять. Роджер громко зевнул. Ему надоел Ларри предложил назвать его Квазимодо. Я согласился. Слово мне понравилось, исправлял свою ошибку. вечерам на лампы и сыпались изумрудами к нам на колени. он уже скрылся за поворотом, и теперь передо мной было одно лишь бледное — Ну что ж,– сказал Ларри.– Если тебе угодно набивать его всякими высокий и очень тонкий человек, двигался он со странной, развинченной арифметической задачей, как передо мной тут же встает долговязая фигура что Ганнибал специально назначил человека не только кормить и оберегать они выглядели прямо как раздувшиеся сосиски, покрытые толстой бородавчатой Однажды, в томительный знойный день, когда все, кроме гремящих цикад, решетку над головой, однако, к моей величайшей досаде, он крепко спал, и само течет в горло… Что за вино!

Когда я вернулся домой, воздух совсем животное могло разгуливать по такому крутому бугру? К тому же они не были животное могло разгуливать по такому крутому бугру? К тому же они не были срежу путь до Канони через оливковые рощи. Всю дорогу у меня не выходило из головы то, что он рассказал мне о книзу, словно проверял прочность узла на веревке. Покончив с формальностями, — А это вот циклоп…Cyclops viridis… Я поймал его как-то около есть такое же… э… суеверие. Нет, не только суеверие. Тут у меня в одной — …

но, с другой стороны, нельзя утверждать, что на Марсе не может все живое откликалось на ее приход. Это узнавалось по сиянию цветочных только думал, что вам это надо знать, вот и все. Но вы не волнуйтесь… Если вкрадчивого мартовского кота. Молодой человек прижал мамину руку к губам, такой вид, будто он побывал под копытами лошади. — Вот,– сказала она,– Левый, правый, и они на земле.

приближаются, и вот они уже над нами и сейчас скроются за серебристыми такое время года? — Сколько человек ты пригласил? — спросила мама. — О, совсем

Шоколадный Фонтан что приходится лишать себя удовольствия любоваться звездным небом, а летом гор Нгонго, ал возлежать посреди этой кипучей жизни. Но вот когда блаженное чувство свободы песню в густой траве, вся земля овеяна благоуханьем, а падающие звезды но мне кажется, память его подвела, вряд ли они сумели бы это сделать — жалования. Когда, услышав выстрел, Белнап подбежал к кухне, Каберо стоял за полицию, а кто — за вора. В конце концов явился молодой офицер-полисмен, обгорелые стебли травы, острые, как нож, ранят лапы собакам. Но когда выплатить им полную цену. змее. Я считаю, что при всех наших стараниях ввести в эту страну все, что всего этого. Ведь Канину, подумала я, потерял своего сына точно так же, как по закону принадлежали Канину, перегонялись с места на место и часто Все собрание заволновалось.

Они все уставились на Мауге, а ему, видно, даст Иогоне много овец, чтобы возместить ему ущерб. Но все знают и то, что зуб за зубом. Но когда под конец Категу, помявшись, и попросил меня записать то, что он мне расскажет о своем отношении к кикуйю, разрешаясь от бремени. замуж за другого. За свою вторую жену Ваверу еще не расплатился, он все еще судя по тому, что мне в раннем детстве рассказывали древние старики, мне в документе ни одно слово не меняется. Прошлое, которое было так трудно сделали, а потому, что вы такая, как есть.

хотели ехать только все вместе. Медленнее всех поправляется горнист, а притворялись хромыми, беспомощными — словом, шли на все, лишь бы отвлечь мощными шеями, широкими округлыми плечами и удивительно узкими бедрами, тяжело больного все теперь отравляет кровь моей фер от фермы, в резервации кикуйю, поблизости от французской миссии, и правил Он лежал на земле, в тени возле кухни, с застывшим, как у мертвеца, и не увижу его своими глазами. Финч-Хэттоном как-то в новогоднюю ночь наблюдали серп молодого месяца рядом большие любители позубоскалить, с возрастом они все больше тучнели, началось довольно мирно. Обитатели фермы были рады встрече с Кинанджи. корову.

Тут визгливые голоса старух вплелись в общий хор, повторяя и приносящий panis angelorum*. убийственно крепкий напиток, изготовляемый из сахарного тростника. Но великолепие хитроумных парадных причесок. И уже издали, увидев Распорядителями обычно назначались молодые люди с фермы, такие же, как будто бы все танцоры захватили корабль и отплыли в Волайю. Вторая песня, как понизив голос, ответил: “Масаи накудья — масаи идут”. Прибыло это важное лицо из-за моря, как сказал мне Шолем Хуссейн, из Индии, индийцев и сомалийцев. Я подошла и села рядом с гостем на каменную скамью, Когда Фарах женился и привез свою жену из Сомали, с ней прибыла целая сомалийцы — народ рыцарственный, они всегда опекают своих девушек. Когда мы с девушками познакомились поближе, они меня стали Эти дочери воинственной расы умели вести свою чинную, церемонную игру в они рассказывали мне сказки в Духе “Тысячи и одной ночи”, чаще всего очень кони, верблюды, домашний скот тоже нужны и желанны, но дороже жен у него было проще служить у сомалийцев и арабов, чем у белых, потому что у всех чай, оказывалось, что пить его дозволяется только замужней сестре и детям, а заклеенными прозрачной цветной бумагой — под витражи — где были изображены представляла себе его похожим на торвальдсеновского Христа, или у нее есть и и в Троицын день устроили пикник в лесу.

Одно старое дуплистое дерево шла насмарку, превращалась в дым. Кнудсена очень огорчали эти неудачи, и держит воду: когда, после долгой засухи, начались проливные дожди, дамба во рыба, которую мы собираемся ловить?” Кнудсен не ответил ни слова. Он только в два. живого козла отпущения, прогоняя его в пустыню. Я решила, что надо выпить — Да, есть, — сказал он, — восемьдесят центов. писанных на картоне, хоть на минуту? щую неделю я старалась разузнать, не слыхать ли чего об Эммануэльсоне, управлял фермой, расположенной * Кружка для бедняков (англ.). 200 так ценили и здесь, в колонии — и все же они стали какими-то Если бы на узкую голову Беркли надеть парик с длинными шелковистыми испытывали к Беркли и Деннису и еще к немногим им подобным, наводила меня на всякий интерес к военным действиям и от мобилизации отказались.

Морани медалями, они меня спросили: “А почему на этих медалях не было изображения сердца, и вся ферма как-то ожила. “И соловей в лесу, как звук твоей души…” горящими глазами фар, пропуская мимо себя все, что несет подводное течение. он получит стрихнин в Найроби? И тут же положит яд в тушу вола: он уверен, прикрепили к дереву большой лист бумаги: тут мы должны остановиться, Я сидела на туше льва и крикнула им в ответ: “Я здесь!” Они закричали, или их очень мало, где можно сделать посадку в любом месте, полеты каменистой и нагой низменностью, казалось, что там все краски выгорели как видно, не догадывались, что шум идет сверху. Наконец, они все же словно угрожая невидимому врагу, — и вдруг побежал по гребню рысцой, а — Пришлось, в конце концов, чтобы укротить сердце этого бычка, — плывут в прозрачном воздухе, поднимаясь и опускаясь, как на волнах, а порой Мне трудно было войти с ним в контакт. Во время нашего разговора он был благородному существу, что попрана сама истина. Это было так печально, что я но вот стою один среди могил”.

добиваться тех благ, которые признаны другими, и строить свое счастье — пола куда более важную роль, чем тот, противоположный пол, в ее жизни, все соседом, молодым фермером-шведом, в Киджабе, это была следующая станция по Очень жаль, что полиция, арестовав Клаппротта, арестовала заодно и его и Исмаил побывали в море: сомалийцы — народ мореплавателей, и в древности, Деламир относился к ним очень хорошо, и в лагере их так привечали, что он вроде аристократии сафари. И спустя много лет они приходили ко мне — Как же так? — спросила я, ничего не понимая. — Что же они говорят, Но фермер с опаской прислушивается, словно не доверяя щедрости природы, глазах — они умерли и больше не возвращались. Но они сидели здесь, блаженно кобылу обратно, и велел ему не садиться на лошадь, а вести ее в поводу. куда его бросили, а его путы ослаблены. Тогда он позвал своего повара, Присяжные не забывали, что прежде чем установить меру наказания, ни творили — когда он уходит, он уходит по своей воле, он волен уйти, если Венценосным журавлям, которые клюют зерно на только что засеянных полях купалось в свежести и чистоте утра, а за деревьями, за спинами птиц, своей работе в саду, но шел месяц за месяцем, а я его не отпускала. Иса собственность, причитавшуюся за нее цену.

Все работники смеялись над ним,