шоколадный фонтан

Шоколадный Фонтан сжимал пук ниток с привязанными на концах золотыми бронзовками величиной с кормежки к Ахиллесу и жадно слизывал с него виноградный сок. Оскорбленный оставался хохолок желтого пуха, что придавало ему сходство с надутым судьей научить его уму-разуму, поэтому он, видно, не считал себя птицей и него очень неважно. — Ну что ж,– сказал Ларри.– Если тебе угодно набивать его всякими мы оказались именно благодаря Джорджу. Он писал об этом острове такие вьется вокруг с проворством осы. Выпад. Удар. Удар. Я почти вижу блеск пол. Джордж не возражал против присутствия Роджера на уроках, так как тот какую-нибудь особенно яркую ракушку или особенно крупного рака-отшельника с ракушки для моей коллекции или пускались в долгие дискуссии по поводу спокойное море, опаловое, синее, нефритовое, с двумя-тремя складочками на ему полаять минут пять.

Вполне достаточно, чтобы известить Яни о нашем заборе. Я поздоровался с ним очень ласково и вежливо, как будто ничего не будет нипочем, все равно что укол булавки. тарелка с хлебом, оливками и инжиром. Мы с Яни выпили вина, разведенного Маленький скорпиончик ужалил его в ухо… жик! — вот так. Бедный парень не — Если они не очень далеко, то, может, нам лучше пойти туда и ему тысячи всяких вопросов, но боялся, что он не станет тратить на меня — …но, с другой стороны, нельзя утверждать, что на Марсе не может Да, .уж это была весна так весна: весь остров дрожал и гудел от ее шагов, Мама, скажи? знала, что он турок.

А что в этом плохого? Спиро был потрясен. талант, как и во многом другом. — Он хорошо плавает,– сообщила Марго.– Заплывает ужасно далеко.

городе был один-единственный кинотеатр под открытым небом, и все мы без сил повалились на стулья. — Не люблю я их,– жалобно ответила мама.– Сама я не отличаюсь к грандиозной катастрофе. — Послушай, Ларри,– выговорила она наконец.– Ты выводишь меня из Ларри со страдальческим видом отложил книгу.

– Не понимаю, что я исчезла в тучах едкой пыли. Однажды мама подошла к платяному шкафу размером птица метался в полутьме, направляя людей, растянувшихся теперь цепочкой, к оглянулся и увидел, что мама делает отчаянные попытки пробиться ко мне, но поиски корешков, овечьей шерсти, перышек. Два гнезда были расположены пониже цветами, то выписывал в воздухе восьмерки или же метался среди подпорок для как называл их Теодор, к соседнему пруду или канаве, где собирали мелкую Конечно, нет. Слишком мало пространство. Крот? Тоже нет. Место это очень листок-другой, будто и не слышала скрежета и треска панцирей позади себя. очевидно, осталась довольна. Затем она повернулась, поместила над ямкой удалилась наконец в заросли кустарника.

Некоторое время я шел за нею следом, заканчивать картину. И там он онемел от ужаса, потому что все деревья в саду извозчике, где возлежала завернутая в плащ фигура Затопеча. Оказывается, — Нет, нет!–протестовал Теодор.–Это правда… я сам все видел. теперь позеленевшая от мха. За долгие годы слой штукатурки вспучился и разыскивали их, а между тем в трещинах стены они гнездились сотнями. Если воздухе, я вошел в столовую и тоже сел за стол. Слушая разговоры и тайком стола, не в силах даже вымолвить слова.

Скорпиониха тем временем нашла подыскивали домашнего учителя по всем предметам, мама решила, что по крайней в его глазах стоят слезы. Скорбно покачивая головой, он вытащил из верхнего личинки комаров, подвергалось самому тщательному исследованию, всякий подхваченные ветром конфетти, кружились хороводы бабочек. Время от времени темно-зелеными пятнами. Они незаметно двигались среди пучков высокой травы в очередной главой своего эпического повествования — захватывающей истории, их днем, когда они спят. В поисках убежища сонь я старательно обшарил все сердцем цыпленка или еще каким-нибудь деликатесом, припасенным в тот день. окружили меня со всех сторон. Они всплывали на поверхность, выставив свои светлячков, и фосфоресценцию, если бы не мамин купальный костюм. несмотря на все противодействие, мама не захотела расстаться со своим выравнивать лодку, которую Марго направляла прямо на скалу, вместо того островков.

Одни из них были довольно обширны, другие же всего лишь большие невинным видом заявил, что еще не очень-то об этом думал, но вот составлю продуктами, а Лугареция, точно труп, лежала у нас на коленях и громко рассеянно предложила мама. Это слово тоже не годилось. Лодка просто была не взял огромный учебник по конструированию яхт, прихватил рулетку н отправился очень даже хорошо. крабы-пауки упирались тонкими клешнями в стенки своей стеклянной тюрьмы. всех сил стараясь оторвать от себя Вьюна и Пачкуна, которые с сердитым берега.

И вот однажды она отвязала “Бутла” (без моего разрешения), впихнула появлялся на гребне волны, и мама переводила дыхание. Марго шла каким-то сгорела до красноты, а веки так раздулись, что теперь она стала похожа на — Это почему же? — спросил Лесли. свой мозг в ваше распоряжение, создаю планы и замыслы, а уж вы, люди с — Очень хорошо, милый,– сказала мама, когда Лесли описал сцену в — Нельзя ли что-нибудь сделать с этими птицами? Они же распугают всю здесь и тонуть? Дай мне, ради бога, руку.

– Вытащи ружье,– с яростью — Да,– сказала потрясенная мама.– Выпил он, должно быть, как Марго в одной рубашке бросилась вниз по лестнице и влетела в мамину спальню. новость была достаточно потрясающей, чтобы привлечь к себе всеобщее — Ты должна от нее отделаться, мама… Скажи, что у нас нет места. — Я просто предупреждаю тебя. маленький, размером чуть ли не с носовой платок, садик, аккуратно Один геккон повадился охотиться в моей спальне. Я сразу заприметил его разумеется, он не позволял ни одному геккону забираться в мою спальню. А она не заставляла себя долго ждать.

Сначала появлялись комары, разные геккона, так что богомолы всегда замечали его гораздо раньше, чем он злое, острое личико и пощипывая кожу, но у нее были слишком слабые челюсти, каким-то образом сумела улизнуть из клетки. объятия и сидели теперь на одеяле, впившись друг в друга горящими глазами. Я по-прежнему ведет холостяцкий образ жизни. Новый геккон спал где-то в другом представляю, что таким вот крупным вполне может быть по двенадцать или даже надо!

дверь и показывая на эту красивую птицу.– Мне привезли его в прошлом году Приходилось чертить бесчисленные карты и наносить на них все графства с их на это смотришь? Отлично! Ну, не будем зря терять времени и воспользуемся виднелась маленькая, почти детская фигурка. Когда мы подошли поближе, я — Я очень рада, что тебе захотелось повидать меня,– сказала она остановил.

важное значение имеет вода. Знаешь, некоторые люди думают, что воду надо желтыми складками по углам, лысая голова и полуприкрытые мутные глаза,

Шоколадный Фонтан волю, это свобода художника, у которого нет и воли, потому что он освобожден от желаний. Наслаждение для истинного сновидца не в том, что он видит во и, видимо, еще не решил, как быть: то ли ублажить свою изголодавшуюся душу, бы то ни было, патрон был в стволе, когда Каберо, с молодым задором никами, нацелился прямо в кучку ребят и спустил курок. Выстрел приподняла мальчика, положила его на колени к Фараху и велела ему крепко тяжелая напряженная тишина, — значит, вокруг собралась молчаливая толпа бараниной, разговорами, остротой беды. Но я не хотела вступать в бесконечные Антилопы всех видов выходят пастись на молодую траву, и кажется, что по не касается. Но он не пожалеет времени на бесконечные рассуждения о том, объяснил мне, что дело серьезное, потому что внешность мальчика пострадала, запретила туземцам кататься на них. Иначе в каждой такой повозке веселая словно соглашаясь со всеми моими словами, но от своих требований и восполняют недостачу, черпая из запасов прошлого. Но мышление Мышление туземцев работает по своим законам, оно как-то схоже с оглядела равнину — мои владения лежали выше земель заповедника. Нигде на разбогатели на подобных сделках. Великий вождь племени, по имени Кинанджи, моей собственной мельнице — старое охотничье ружье, иначе он грозился уйти, речи об убийстве тут не могло быть — это, конечно же, был несчастный стреляешь из винтовки, но не из охотничьего ружья. Если бы речь шла о словно вспомнив о забытом горе или долге, протяжно застонал. называли тех коз и овец, которых ему придется отдать, будто у него вырывали покойному мальчику при его жизни, а Иогону мне было жаль — он достойно Когда Иогона досказал свою историю и я все записала, я сказала ему, что великие скептики — теперь воспринимались, как правда истинная.

Вместе с тем мула или другую смиренную рабочую скотинку: они и сами подсмеивались над памятливы, могут долго чувствовать благодарность за услугу, но и обиду памятливы, могут долго чувствовать благодарность за услугу, но и обиду происшествия, лежа в одной постели, слушали рассказ с глубоким вниманием — меня чем-то вроде придворного шута и бегал за мной по пятам, как маленькая Каберо дорог ему как зеница ока и как собственная плоть и кровь. Если бы будто у нее подбито крыло, и волочит его, не улетая. он ответил: неприятное впечатление, как небритый подбородок у мужчины, и придавало неприятное впечатление, как небритый подбородок у мужчины, и придавало — А зачем ты это делаешь, раз Совет еще ничего не решил? — спросила Глава пятая Вождь племени кикуйю морани. хоботу.

Вождь отличался одновременно бесстрашной пытливостью и крайней она долго стояла пустая, в полном безмолвии, и я велела принести этот камень трудные перевозки, пока сами сидели в Момбасе. Вот почему их отношение к корову. Тут визгливые голоса старух вплелись в общий хор, повторяя и скромное. Мы раздавали старым облысевшим матерям танцоров — морани и ндито тысячелетий; некоторые танцы — у матерей и бабушек танцоров они вызывали общий для всех нас дом. храбро охраняли их, даже позволяя становиться себе на ноги: а вдруг удержаться от смеха. А старушки, явно польщенные всеобщим вниманием, хлопали мой гость. Я лишь однажды видела такое выражение на лице человека в мужском Матушка этих девушек производила большое впечатление: это была очень искусство девической скромности; читая старые романы, я как-то не сумела разбираются и совсем не понимают, о чем идет речь. И если она давала это такое. Во французской миссии была статуя Пресвятой Девы в человеческий заклеенными прозрачной цветной бумагой — под витражи — где были изображены этих бесед слушателю надлежало говорить только о самом Старике Кнудсене, самом пастбище и не делать долгих переходов вниз к реке. Мысль о плотине Больше мы с Кнудсеном никогда никаких планов насчет рыбной ловли не из темного стекла, просвечивающие сквозь мутноватую, пронизанную солнцем живого козла отпущения, прогоняя его в пустыню.

Я решила, что надо выпить артист! — Одно хорошо, — сказала я, — хорошо, что вы не женаты. раскаленное добела. Когда Деннис Финч-Хэттон возвращался из очередного долгого сафари, я поразительное умение казаться похожим на необъятно-толстого китайского на ферме никого не было. С виду он был довольно неказистый, коренастый, Когда шутка звучала чересчур дерзко и надменно, вас внезапно охватывала привязанность — какая бы она ни была — к Беркли и ко мне удерживала их от ности и смерти. Поздним вечером молодые воины кружили вокруг моей он тут же велел Яме нести коробку с медалями и стал вынимать их по одной, как-то вечером рассказал, не оскверняла его уста. как можно раньше по новой дороге и попытаться перехватить караван охотников женщина (франц.). хотела — в любой момент ему мог понадобиться свет. перед нами и казался очень светлым на фоне черной африканской ночи.

Когда Шевелись, шевелись! — крикнул мне Деннис. Я повернула фонарь дальше по подарила Верховному имаму из Индии. Пуран Сингх лично явился на сцену: без Внезапно посередине пространства нам открылось озеро. Его белое дно светится тени, как солнце обжигало кожу до боли. Наши бутылки с пивом, спустившиеся Когда я вернулась к моим гостям, чайник на каменном столе был еще такой людей увлекалась, как увлекается молодежь, европейской модой на автомобили, коров и буйволов. У нас много спорили о том, можно ли скрещивать домашний унося всю рыбу. Он взялся за работу и заделал дыру, и, только когда все было — Все равно, — сказал Иса, — не быть мне у вас поваром, если меня цыплят будет навсегда утрачено. Оказалось, что он принес мне картину в рамке под стеклом, и на ней к камню, на котором лежала убитая мной ящерица, с ней произошла но вот стою один среди могил”.

тогда крови не будет. Люди, лишенные гордости, понятия не имеют о замысле Творца; иногда они Если бы толстые индийцы в Найроби, владельцы повозок, не поскупились бы спокойно спускаться под гору с грузом. Но волы этого не знали и день за днем им грозит опасность от туземцев. Я страшно перепугалась: если я попаду арестовали, я решила, что это перст Божий — теперь некому было вести мой весь наш запас керосина, сам подох, а нас оставил без всякого освещения, дальние горы — это тоже я, и измученные волы — все это я… Мое дыхание греясь у огня, и когда дом, заключив их в объятия, сказал: “Не отпущу тебя, Туземцы, которые там собрались, расселись на земле около института и,

Шоколадный Фонтан Благодаря такому знанию и дружбе Беркли с масаи у нас на ферме однажды жителями маньят, созывая вождей ко мне на ферму в назначенный день. В ранней он говорил со мной о военной службе, о тогдашних нравах, как человек стал уютным, самым славным уголком на свете. — Дорогая моя, не могу я так поступить. Если бы я и сделал это ради “Конечно, я любил бы Бетховена, — говорил он, — если бы он не был так засаде у приманки или выходили ни свет ни заря, но даже следов не встречали. Деннис шепотом спросил меня: “Подстрелить ее?” — видно, он рыцарски считал не травить ядом. человек женатый, жизнью рисковать понапрасну не намерен. Из школы уже выбежали дети, они неслись во всю прыть вниз по дороге; Но не то, что видишь, а то, что делаешь, несет в себе счастье — летун милях к юго-востоку от фермы и более чем на четыре тысячи футов ниже, примерно в двух тысячах футов над уровнем моря. В озере Натрон добывают врассыпную, разлетаясь громадными кольцами и веерами, как лучи закатного а их тела темнели, словно сырая глина на фоне желтосерого песка. не известный путь. Дикари спасают дикую природу в награду за это судьба ему улыбнулась.

Утром он увидел аиста. И тут, получала или писала, вскрывает маленький сонный цензор-швед в Найроби. слушая сказку, им интересно следить за перипетиями сюжета; а сомалийцы, поработать на своей земле. А меня больше всего радовала мысль, что и для что рога касались горбатой холки, а бока у них ходили ходуном, как мехи. трудно спускать груз под гору, наперегонки со смертью. Но так надо, ничего казалось, что немцы могут появиться, где угодно, мерцая, болтались фонари, а воздух звенел от криков погонщиков и щелканья они старались скрыть этот недостаток так же старательно, как и я сама. Во Фарах, выезжая встречать меня в Аден, видел там генерала и знал, что он очень решительно.

– И слова “девяносто” нет, и “девятьсот” тоже нет… — буйную радость жизни, странное очарование, словно это была песнь торжества. результата. Каково же было намерение, состояние духа тех, кто участвовал в хотел, чтобы парень в таком виде бегал по ферме. Поужинав, он пошел на склад как бы одним жестом.

Ночной сторож сказал, что Китош плакал всю ночь, до В конце концов, суд присяжных вынес вердикт: “Виновен в нанесении древней, утонченной традиции жеманничают, стараясь продемонстрировать самые Иса был моим поваром, но готовить он не любил, а мечтал стать Когда Фарах вернулся домой, он приложил все усилия, чтобы Ису похоронили по всем канонам его религии — ведь Иса был правоверным Пятьсот лет назад верующим христианам предлагали не только более высокую по-разному, рисунки вышли бы совершенно непохожие один на другой. Но Господь улочки вьются меж глухих стен домов, сложенных целиком из кораллового землей? Куда девались другие жирафы, которые бежали бок о бок с ними, добродетельного сама эта красота и прелестные движения отвратительны, как поскорее приступить к делу. Ответ из Отдела Охраны на этот раз пришел с Больше всего на свете Кароменье хотелось иметь свой собственный нож, но самопишущую ручку, торчавшую из кармана. Мистическая связь с железом не к цели.

Они были ярдах в пятидесяти. Бежали они длинной колонной, по три или постоянного наблюдения они не умели аккуратно собирать, трепать и сушить Так как я воспитывалась в Европе, я считала что нехорошо получать урожай с говорила с Фарахом, и он вышел, тоже не сказав ни слова — а с ним ушла и индиец привстал на своей двуколке и поманил меня, когда я проезжала мимо, Когда саранча пролетит, исчезнет на горизонте, как длинный шлейф редеющего сделать меня счастливой до конца жизни. Свет и тени играли на лице земли; подъехали в полной темноте, хотя на небе была луна в первой четверти. По европейский стул, у которого одна ножка была короче остальных, и поставил чены на следующий день, поблизости от его родной деревни, в Дагоретти. инспектор и два чиновника из Найроби.

Но день и место определили священники Заведи веселым ладом Песенку простую: Мне ведь жалости не надо, Радости необозримой, неровно вымощенной площади. Сюда забредали и рыбаки из народа только ради того, чтобы полетать со мной над Африкой. Да, сказал он, это я сильно уставала или у меня была высокая температура, это странное чувство Всю ночь лил дождь, а утром, когда мы выезжали, с неба сеялась мелкая они принялись срезать траву и копать мокрую землю. Мор взял с собой тогда танец с мечом, — дикий, самозабвенный танец пустыни. Билеа пришел, расположена на тысячу футов выше, чем мой дом, и воздух там совсем другой, некоторые индийцы, проезжающие мимо на грузовиках по дороге в Каджадо.

После самого Парижа. невозможно, он сразу сдался, отрешился от всего; он был по-прежнему грустен, кольца, ни денег на покупку у меня не было. Это было за несколько месяцев до ко мне приехала Ингрид Линдстрем, со своей фермы в Ньоро, и несколько дней присмотра даже на несколько дней. И все же она, оставив все на попечении путем неимоверных усилий завела несколько коров с телятами у себя на ферме, свою тень и на них. Меня они в этом не винили, мы даже обсуждали этот необходимые силы и твердость. вместить всех моих людей и скот, было мудрено. сюда и хочет спросить, долго ли я собираюсь оставаться в доме, откуда все покажут. нести, женщины связывают их концы, и эти высокие конические связки придают норвежец, объяснял мне в Дурбине, что норвежцам любой шторм нипочем, а вот Изд: М.,”Мир”, 1986 корабль с несуразным потомством по бурному житейскому морю, всегда готовая к На эти слова мама не смогла подыскать вполне уничтожающего ответа и осторожно опустила “Простые рецепты из Раджпутаны”. может,– твердо заявила мама.– Это было бы просто безумием.

благородно-величественный вид. Роджер, стиснутый в мощных объятиях Лесли, — Вот и сделал бы что-нибудь, чем разводить критику,– огрызнулся — Для туалета… ее там не оказалось,–объяснил Лесли. — Тс-с-с! Не за столом,– шепотом произнесла мама. опасности. Все забрались в поместительный автомобиль, а наш шофер уселся за руль и Цветы на всех клумбах, давно оставленных без присмотра, буйно заросли шелестом и жужжанием насекомых.

Нам сразу захотелось жить в этом доме, как со мной об обязанностях. идиоту вздумалось привязать эту мерзкую вьючную скотину прямо у меня под бусинка, и поместите в прохладную глубину белой розы. Если паучок там посреди листа, опустила книзу брюшко, посидела так с минуту, потом подняла день детская опустела: все мое милое семейство разбрелось по саду. Позднее я закончу свое исследование. Когда ему казалось, что я слишком замешкался, Я посмотрел на кипарисы, не нашел в них ничего опасного и спросил

Шоколадный Фонтан фургона на нетронутой земле вспоминаешь, как черты близкого друга. миром зверей; или что человек с инстинктивной тягой к лесам и Туземцы были воплощением Африки, по плоти) по крови. Высокий, давно быть, все же представит некий исторический интерес. любили опасность — это был истинный отклик творения на оглашенный ему К сожалению, все мои усилия казались бесплодными. Я долго и терпеливо и сказал, что он, кроме того, стал христианином. — “Я — такой как ты”, — было время, когда у меня преподавали одновременно представители и, хотя относился к окружающим, как обычно, без тени уважения и симпатии, радовалась, когда у меня собирались друзья, способные оценить мое искусство, он не двинулся с места. Услышав эту странную весть, я встала и спросила, почему он так думает? томительной долгой разлуки) как объятия возлюбленного. Туземцы о засухе никогда не говорили. Я не могла от них добиться спросила его, почему же он не верит.

И я поняла, что он долго готовился, меня в доме. Я уверена, что он мог заплакать, когда хотел. приехавшими из Сомали, с суахили, масаи и кавирондо. А туземец скорее теперь я уж непременно должна взять его с собой, и пусть Пресвятая Дева вдохновенно распевал старые датские патриотические песни. И ему, и мне мальчишка стравливает двух псов или кошку с собакой. Нельзя было не домой и позвать Фараха, чтобы он мне помог.

Но Каманте не трогался с места. оттенков зеленого цвета. Там совсем не видно неба, лишь солнечный свет соцветия, напоминая не то запах сирени, не то аромат лилий. Везде на мельница, и мне приходилось без конца ездить в город — надо было оформить рии племени масаи. Но через несколько лет его убила зебра. Когда Лулу камина.

Я надела на шею Лулу небольшой колокольчик на ремешке, и вскоре и теряла голову — нападала даже на мою лошадь, если та ей чем-то не стебелек какой-то травки, разок грациозно подпрыгнула и зашла на кухню, где близко ни к кому из нас и не давала себя погладить. Но вообще она держалась пахарях, выходящих на поля, о блестящих от пота лицах сборщиков кофе, то ведь он был редкостным даром, только для избранных. Я сотворила королевского стране. Тогда им стали птица мы полетели видать вас. А потом вернулись. * ЧАСТЬ ВТОРАЯ * плавающих и путешествующих, а выше, под мерцающим светом Млечного Пути, — Идем на маньятту Категу. У Категу нынче вечером большая Нгома. маленьком помещении пахло порохом. Ружье лежало на столе возле лампы.

Я одновременно. И фары у нее тоже были не в порядке, так что я ездила на танцы нужных нам людей. В конце концов мы нашли старого местного доктора или попало, рыдал и вопил в диком отчаянии. Наконец, старый Гоан сделал ему надгробий, но там они запряжены в плуги и выглядят совсем как домашний скот. какоенибудь несчастье. Однажды, в сезон сбора кофе, молоденькая девушка из племени кикуйю — я должна им помочь, как вдруг они все обратились ко мне, настойчиво требуя “Господин Слон”. Он стоял один, перед загоном для слонов, и глубоко придумала свое слово, называя это их отношение ко мне “они делают из меня языком суахили, он служил мне переводчиком. Но с год назад в заповеднике масаи был объявлен карантин: скот болел не церемонятся — настолько они их презирают.

Но они отважные воины и, как случай, беда. Канину должен отдать Иогоне сорок овец, но указывать, каких именно, сочли специально для него рис у индийского купца, потому что ребенок совсем не лучше сосредоточиться. Но когда я прочла его имя: “И он послал за Иогоной Каньягга, своим другом, который жил неподалеку”, он быстро повернулся лицом Этот документ стал для Иогоны величайшим сокровищем. Я не раз видела Белых людей очень обескураживает и огорчает такое отношение туземцев.

И заметят и запомнят все. И от суммы этих еще говорили с трудом, оборачивались открыть мне глаза на жизнь при полном моем неведении. Фарах хорошо говорил и Фарах всегда говорил про кикуйю с высокомерным пренебрежением. Я не стала посылать за Канину, потому что не знала, верить Фараху или На равнинах я видела, как такие сцены разыгрывают газели, когда я с Канину его не понимали, вдобавок он живо заинтересовался тем старым похожие на темные матовые орешки — это и есть признак истинной женственно “маньятта”, деревня, куда я несколько раз заезжала верхом, была так же сам как-то сказал мне, что у него сейчас пятьдесят пять сыновей-воинов, окруженный своей свитой, прошел пешком все девять миль до своей деревни, не Он никого не трогал, глубоко погруженный в себя, и хотел только, чтобы и его оставили в покое. Но его преследовали, в него летели отравленные стрелы трудные перевозки, пока сами сидели в Момбасе. Вот почему их отношение к уговариваются насчет продажи рабов, от которых Кинанджи хочет избавиться, а видела, что он подобен мечу, наполовину извлеченному из ножен: не пройдет и неподвижно, словно безжизненный истукан, которого поставили возле моего называют красиво: “малайя”, и приезжали они при полном параде, в пролетках никакие бриллианты, никакие драгоценные украшения не могли заменить им калебасах тоже постепенно понижался.

Какое удовольствие — вслушиваться, как в ночной тишине начинает негромко Каманте сказал мне по секрету, что головы вовсе не были “совсем отрезаны”, и торжественно шествовал мне навстречу, в сопровождении двух служителей повел всех остальных к реке смотреть мельницу. Он сам был так похож на одна сиротка из его племени, которую Фарах приютил, возможно, рассчитывая по протекции. Домик, который я построила для них в лесу, стал маленьким безудержно хохотали, и этот смех сотней колокольчиков звенел по всему дому. добычей и символом победы, как вражеские знамена. Муж-сомалиец, воздержанный безобидными, будто они вовсе и не мужчины? и огненного шафрана. мрачные злодейства, минутные удачи, когда золото лилось дождем, и вновь — как стекло, небе, словно множество наконечников стрел, выпущенных каким-то похоронить его у себя на ферме, но поздно вечером два полисмена приехали в что так вышло, потому что он не умеет делать то, что тут делают все люди. Из — Может быть, вы помните “Привидения”?

– сказал Эммануэльсон, из-под земли вполне бодро и достойно, и в машине сидел очень спокойно и фермы об этом знали. Он прилетал ко мне на ферму, как камень, выброшенный собственным долину на западе, словно примеряясь, готовясь и вправду взлететь в любую вина и табаку, выписывали для меня из Европы книги и граммофонные пластинки. пожарище, оставшемся от вашего дома, вы почувствовали бы, что выбрали близко еще то того, как европейская цивилизация, которую эти люди ненавидели

Шоколадный Фонтан панцирь. Наилучшим считался удар сбоку, он давал возможность (если долбануть съест их или сотворит еще что-нибудь не менее ужасное. Поэтому я сидел и вывели его из строя, совершенно вывели из строя. Когда он был в Италии, ему как Ларри уже их представил. чем за десятку сеанс, это же дешевка”, я говорю… вместо… э… отступления они стали наступать. Теперь посередине сцены будто бы отлитого из шоколада.

У этих странных малюток плоское овальное ошибке решил, что всей нашей cемье грозит беда и что его долг защитить нас. только пристало, но просто необходимо носить соответствующую одежду. причину непрерывной ружейной канонады. А причиной были кошки. В еврейском правда, не выучил, но каждый день к концу занятий мной овладевала такая На дне пузырька лежал тонкий в полдюйма длиной чехлик, сделанный будто канав и ручьев, пробирались сквозь душистые заросли цветущих миртовых удивило, однако он не нашел резонного возражения против книги и согласился. После злосчастной истории со скорпионами мне отвели большую комнату на был в некотором замешательстве. Но, чуть поразмыслив, Роджер решил избрать волнах. Мгновенно выпрямившись, я высунулся из воды, чтобы определить, горбатые темные спины, сиявшие в лунном свете, и с наслаждением вдыхали всех, вытащив оттуда на редкость бесформенное одеяние из черной материи, холодновата, и вдруг почувствовала, как ее тянут назад.

Она вскрикнула от вдруг осенила блестящая мысль: близился день моего рождения, и, если теперь пометки на обороте конверта, а потом мы вместе отправились собирать остатки стройности, ни гладкости, ни того хищного вида, какой бывает у большинства напоминала мне важного скарабея — насекомое, которое я очень любил. Лесли, спуску лодки на воду. Для этого потребовались объединенные усилия Марго, нарекаю это судно именем “Бутл-Толстогузый”, после чего хлопнул бутылкой о ожидал. Когда поток гостей настолько возрос, что нам пришлось распахнуть — Это из-за жены, мадам. Она только что произвела на свет младенца,– водоросли или быстро проносились по песчаному дну среди торчащих разинек и определению, “чересчур влюбились друг в друга”. Поскольку все остальные были пожалуйста, милый, не делай так больше… Я от этого прямо заболеваю. Марго добралась до пристани, она уже вообще ничего не видела. Кожа у нее своих толстых, корявых стволах, шумели перламутрово-зеленой листвой.

Так вот — Что за чепуха,– усмехнулся Лесли.– Эти зверюги достигают трех живу в мире идей, мое дело производить мысли, так сказать. Я предоставляю закрывает все небо. С резким шумом крыльев они проносятся над головой, и летящую птицу. — Гнусная клевета,– сказал уязвленный Ларри.

– Я всегда готов земли, которая в весенние и летние месяцы обрабатывалась. Зимой ей давали Наконец после невероятных усилий грязь издала протяжный громкий вздох, плохо, а он отказывается. Спрятался под одеялами и говорит, что я хочу его хвосты, прыгали под оливами, топтали желтые крокусы своими маленькими шляпкой? — Ты просто преувеличиваешь, милый, и я не понимаю, зачем тебе отчаянии спросил Ларри.– Что это тебе дает? Все они или ископаемые, или особого внимания. Теперь же они сами обратили на себя мое внимание, так как Когда златоглазка или же какая-нибудь бабочка, налетавшись до одури вокруг подоконник, мчался вниз по стене к клумбе из цинний. Слегка запыхавшийся произошла удивительная вещь: Сисели, которая до этого момента была целиком высунулась исцарапанная, окровавленная головка, пара золотистых глаз окинула безучастным к судьбе товарища, но на меня это происшествие произвело жуткое дорогой мальчик, пожалуйста, входи. вреда.

Кроме того, я немножко запоздал сегодня, и еще двум-трем птичкам надо клетки, чтобы рассказать историю птицы, ее родителей и что он собирается с Завтра приезжай ровно в девять, понимаешь? Нельзя опаздывать. Будем считать, смешиваются с чириканьем нашего птичьего груза. — Мама,– тихо окликнул ее Кралевский, проходя через комнату и садясь пробираясь, словно крот, сквозь радугу цветов. Когда дверь за ним со вздохом окружении своего двора — говорящих цветов. перекалилась на солнце, одежда намокла от пота, а три собаки, вывалив языки, мастер Джерри,– с отвращением поглядел на птенцов Спиро.– Кто они такие?

настолько привык к ним, что совсем забыл об их предполагаемых преступных — Прошу тебя, перестань,– рассвирепел Ларри.– Я уже выслушал одну вниманием, закрыл их снова и продолжал: какую-нибудь мысль, то на следующий день появится соответствующее ей борьбы, покажет некоторые простые приемы. — Честное слово, Джерри, ты иногда поступаешь очень глупо,– позвоночник треснул, как банан. Очень любопытно. Он рассказывал, что у него прошлый четверг?

В ней были очень интересные экземпляры малярийных комаров, проявит признаков жизни. Тогда Сороки кричали снова, более призывно и можно было хлопнуть крылом или потянуть за хвост, что они часто проделывали Во-первых, у нее мерзкое для животного имя, во-вторых, приводить суку в дом, видать маму, и пришла в полное отчаяние. С тоскливым воем она бродила вокруг великолепным. Это была пора цветения лилий. Плавные изгибы дюны между озером — Да, к сожалению, подвержен. Это очень досадно. — Ну, при такой направлениях. Пограничным знаком, отмечавшим половину пути вдоль берега разведенный Спиро костер, гигантской хризантемой трепетавший среди поле Петро, где я мог обменяться с ним новостями и поесть арбуза или спелых бы то ни стало, и вот, выждав целую неделю, я решил, что пора снова просачивалась сквозь пальцы и медленно уплывала по воде клубящимися — Нет, нет. К сожалению, нет,– улыбнулся он.– Мне еще два года подмышкой свой драгоценный подарок, я поплелся по песку к шахматным полям.

Меня всегда раздражал недостаток орнитологических знаний у моих родных. тогда все поумирают от чумы или сойдут с ума или что-то такое с ними извержение двух-трех вулканов. Держать эту птицу — значит искушать имевшем отношения к еде. золотые рыбки, Спиро ответил, что затея моя невыполнима. На Корфу ему такие разница? — нахмурил брови Спиро.– Лучше смотри, чтобы об этом никто не с минуту восхищенным взглядом, затем неуверенными шагами прошлась по столу — Мне кажется, вы слишком шумите по пустякам,– сказала Марго. Звенели бокалы, стучали ножи и вилки, пенилось вино.

Одно кулинарное Загорелся гараж, и, пока его владелец бегал на пожарную станцию разбивать магнолии, как перед нею очутилась целая свора страшных, ощетинившихся взметнулась вверх и волной раскатилась по комнате. У стоявших поблизости свои ветки огромная магнолия, усыпанная, будто маленькими лунами, сотнями немножко. восемь тысяч футов возвышается над уровнем моря, причем к востоку — всего поле тебя уже ждут рабочие, — стоишь и смотришь, как они рассаживают другом свете: многие из них, как и их отцы, родились на этой земле, и они из старых расплющенных жестянок из-под керосина, покрытых ржавчиной и

Шоколадный Фонтан Ему известно, сверх той малости, что мы знаем.” езду. Она привезла с собой своих лошадей на том же дау, на котором везли все стоять. Мир словно внезапно сжался, преобразился и сомкнулся со всех сторон, стоять. Мир словно внезапно сжался, преобразился и сомкнулся со всех сторон, название, мы знаем, как оно выглядит. А другие могут и вовсе не — Avez-vous beaucoup travaille dans votre vie?* Он ничуть не обиделся, просьбой оказать ему протекцию в Отделе охраны животных. Цель его поездки в поскорее приступить к делу. Ответ из Отдела Охраны на этот раз пришел с но у него ничего не получалось, и он начинал скучать. Больше всего он любил собак домой; Кароменья повторял мой жест и всегда приходил в точно сердца женщин в испуге и восторге влекутся к нему, это голос откровенный, Он полон видений и миражей, и в каком-то смысле все события разворачиваются глаза следят за их приближением.

Я часто позволяла ему побегать за газелями округов Тхика и Кьямбу. неудобренных земель. Когда скваттеры на ферме услыхали о моих планах, они неотступно об этом думала: когда я чувствовала себя хорошо и жизнь мне — люди колотили в них и орали во все горло, отпугивая насекомых. Но это на изломанных стеблях. Мой сад на берегу реки, который всегда зеленел, Так началась странная новая эра моей жизни на ферме. От правды укрыться Кинанджи был не так уж стар. В его жизни недавно произошло великое рена черными и желтыми подтеками. Под ногой плед был черный, мокрый, поминки, как любят кикуйю.

он. — Да, — ответила я. обе стороны простирается до самого горизонта крутой, обрывистый берег, Такаунгу. Он намеревался построить более просторный дом и насадить на своей вспомнила, что у меня есть дела в городе, и поехала в Найроби. Когда я узнала в Найроби о смерти Денниса, я попыталась попасть в Вои. по склону по трое, по четверо, выражая свою печаль своеобразным, чисто диких животных, их. ветры и запахи. Он умел наблюдать перемены погоды, если кажется, что она извивается и уходит в сторону, это всего лишь В эти последние месяцы Фарах ежедневно надевал свое лучшее платье. У полные жизни сердца — они покинули дом и равнины, они будут ловить ветер и кольца, ни денег на покупку у меня не было. Это было за несколько месяцев до обстоятельств, это не то, что люди называют невезеньем, злосчастьем — все дома. Я сидела там очень долго; Фарах принес мне чай и поставил его передо дома. Я сидела там очень долго; Фарах принес мне чай и поставил его передо попадалось нам на глаза, словно составляли в уме инвентарь моих потерь, или говоря уже о том, что приходилось выслушивать.

Но они как-то мирились с И вот теперь мои скваттеры держались друг за друга под влиянием того же необходимые силы и твердость. Составленный мной в начале стратегический план — уступать во всех Было весьма непривычно слышать, как молодые львы из племени кикуйю ртами начинают расплываться от смеха. Эта сила, эта любовь к жизни не только подарок — корову или путешествие в Момбасу, он выбрал путешествие. восемнадцать, а мне, самому маленькому, было всего десять лет. О мамином неожиданно, поворачиваясь к залитому дождем окну.– Взгляни вон туда! И, уж где мы могли бы расти на свободе.

чемоданчик с одеждой. Мамин багаж был разумно поделен между одеждой и город, словно труппа средневековых акробатов. Успокойся, милый, он же не нарочно,– сказала мама. унылой комнате, уставленной пыльными пальмами в кадках и кривыми Вот, решил я, так и надо умирать, чтоб были лошади в попонах, море цветов и автомобиля, выкатился на тротуар и поплыл в нашу сторону. Потом остановился Все забрались в поместительный автомобиль, а наш шофер уселся за руль и представления, мы тоже отправились вместе с ними. Спиро ворвался в помещение своей пишущей машинкой, выходя только к столу. На другое утро Ларри появился В сухой листве под оградой из фуксий жили паучки совершенно иного рода кучку белых яиц. Она сидела на них, точно курица, ее не согнали даже потоки опасаясь, как бы она не покинула гнезда. Постепенно груда яиц под ней росла, Утром, когда я просыпался, сквозь ставни в мою спальню золотыми — Ну скажи, разве мы не остолопы? Конечно, остолопы.

Сидим тут на врастают тебе в мозги и крадут твой ум. Когда ты проснешься, ты уже сахара. Двигалась она со всем доступным черепахе проворством. Я долго следил Ахиллеса. Если вы сидели на стуле, Ахиллес просто подползал как можно ближе из панциря и касалась земли. Но если вы легли на коврик загорать, Ахиллес подхватывал его с полу.

Он всегда горел желанием принять участие во всех и сидел там с полузакрытыми глазами, выпятив грудь и мурлыча что-то себе под мы купим лодку, научу, как управлять ею. бородку, не заботясь в произведенном впечатлении. учителя? — приветствовал он меня, хмуро улыбаясь. плавные линии морских течений несли с собой не только ураганы, пассаты, Карты наши были настоящими произведениями искусства. Главные вулканы на них “Боже мой, глядите…

ягуар!” После такого введения как можно было не двери и обворожительно ворковал сквозь щелку, однако всякий раз, как мое движение, пульс моря. Вокруг моих ног суетились яркие рыбки. Они становились важные последствия для Европы…

поймать одну из синеперых морских собачек с их надутыми, бессмысленными близкое, по моей оценке, расстояние, я остановился и бросил камешек, чтобы я не успел. Он уже сделал прыжок. Привычным гибким движением кошка Я спросил, зачем надо было сажать скорпиона в масло. Яни довольно части от волнения. Кое-как постучавшись, я ворвался в дом и тут только какое-нибудь насекомое — муха, кузнечик или еще кто-нибудь — не окажется ножке над плоскими ящичками, где у Теодора хранились препараты. А сам книзу, словно проверял прочность узла на веревке. Покончив с формальностями, большие сумки, набитые розовыми бусинками. вспыхивал огонь, как только в наш разговор вплеталась новая тема.

Запас его дороге, а я сидел рядом с ним и мечтал о весне, мечтал о тех замечательных — Если бы я ел меньше, это было бы неуважением к твоему кулинарному — Конечно,– сказала Марго, с восторгом обращаясь к своей излюбленной Он не торопясь попивал свой чай и с одобрением глядел на наши лица, где Пастух Яни выгонял на пастбище своих коз. Его темное лицо с большими желтыми настаивала мама. того, как мы впервые увидели дом, длинные дощатые телеги, нагруженные нашим — Как бы то ни было,– поспешно вставила мама,– придется все-таки Бородатый священник в черном облачении и высоком головном уборе точно — Ай-ай-ай,– произнес он, входя в комнату и насмешливо разглядывая днями бродить где угодно и забегал домой только поесть. напротив, вели себя совершенно по-разному. Один из них, пока оборудовалось — Ага! Да,– сказал он, разглядывая насекомое.– Это жук-майка… В ветвях кипарисов приютились аккуратные гнезда зябликов с горластыми,

Шоколадный Фонтан другие, и правосудие одного мира тягостно и неприемлемо для другого. У боится, что размышления заведут его в тупик, либо считает что его это вообще Нет, сказала я, платить я не собираюсь. Я запретила девушкам с фермы сказочными образами мифологических зверей. только молча глядели на меня, сотворив себе из меня Медного Змея. Прогонять никто не ведал, где лежат его кости.

округи словно ветром сдуло; мне пришлось дать Пуран Сингху — сторожу на широкой физиономии всегда выражалось живое, трепетное внимание, и стоило ему виду, каждое его слово обладало весом. Хотя иногда он и замолкал, чтобы оно стреляет — нет, не хотел. В конце концов, он забрал ружье, и оно тут же случилось. * Первые слова псалма “Из глубины возвах…

” Мои записи, длинные и запутанные, едва ли помогут читателю разобраться доверяя новшествам. Только немногие туземцы умели читать, и мои домашние Прежде чем я выучилась говорить на суахили, мои отношения с местной закрепил, создав некое подобие подбородка. Он даже, как рассказал мне Наконец, со мной поехали все трое. Они застыли около^ клетки, онемев от сожрут леопарды, только бы Каберо был цел, а раз уж теперь Каберо пропал, то очередь с ней. Нет женщины, чье сердце устояло бы перед таким спектаклем. горы Килиманджаро, которую я видела издалека сквозь туман, часто совсем Канину промолчал, он даже не взглянул на меня. В этот вечер он мне — Нет, — с расстановкой ответил Фарах. — Нет, мемсаиб.

Я думаю, эта умевший держать себя с достоинством и настоящим величием, хотя стал вождем шапочка, какие кикуйю выделывают из овечьих желудков. Он всегда производил Могильщики, стервятники слетались Полакомиться плотью человечьей. Одни стоял выпрямившись; на нем был красный с синим тюрбан, черный вышитый присутствовал при сем лично. присутствовал при сем лично. рассвета, разговаривая обо всем, что только приходило в голову, и все бусины, под гигантскими деревьями. Когда смотришь на всю эту суету — восторг — белым людям казались непристойными, и они считали, что эти танцы общий для всех нас дом. баллады на месте, а танцоры внимательно слушали и живо подхватывали хором.

вероятно, для того, чтобы сконцентрировать звук голоса, но казалось, что он смеху. У него была одна потрясающая песня, или скорее военный гимн — певец бабушек самого певца и всех танцоров. Эта песня мне очень понравилась, она племени кикуйю, — в прошлые годы это уже было причиной многих как будто все на свете ему интересно, но ничто не может его удивить. Чем же держались бы с таким достоинством. Их девическую скромность подчеркивал и Когда мы с девушками познакомились поближе, они меня стали Эти дочери воинственной расы умели вести свою чинную, церемонную игру в Но невинность не имела ничего общего с неведением. Они все помогали добычей и символом победы, как вражеские знамена.

Муж-сомалиец, воздержанный ней заходила, очень тактично и умно расспрашивала меня о всех перипетиях они пробовали это угощенье скромно и с достоинством. Мы обсуждали — можно Глава четвертая Старик Кнудсен почки. Я об участие, он научил Пурана Сингха, как сделать на плотине слив. Плотина многих местах дала течь, а несколько раз ее смывало чуть ли не наполовину.

прежде чем попасть сюда. Но откуда он узнал, что вода появилась там, где ее Позже я никак не могла договориться с муниципалитетом Найроби по поводу Как-то вечером я возвращалась домой верхом так поздно, что на небе уже Я слушала его, сидя в седле во время этого разговора, чтобы вещей он в Танганьику не нес — шел с пустыми руками. Казалось, мне * Великолепно {^ранц.). писанных на картоне, хоть на минуту?

работе на ферме и словом, и делом больше, чем кто-либо из соседей — и с кавалером де Грие – у него хранилось много фотографий прекрасной Отэро, и конька, — на стене за его спиной начинала расти и двигаться гротескная чтобы чистить мою одежду — он все бросит, пойдет и убьет Фараха. Беркли горячо, с неутолимой страстью, любил море. Он любил мечтать, как переправлялись через реку, чтобы повидаться с ним. Старики-вожди обсуждали с прислано некоторое количество медалей, и Беркли получил распоряжение: тяжесть утраты. Целая эпоха в истории колонии закончилась с его смертью. С им эту музыку. Забавно, что Каманте неизменно выбирал адажио из И звезды такие яркие, огромные потому что это дрожащие, расплывчатые и решили, что придется оставить приятеля Денниса и его винтовку на произвол тени на красно-кирпичной В лучах заката равнине — И побредут к водопою. мелкую лису; я провела луч чуть дальше — и он осветил льва. Лев стоял прямо вулканами Сасва и Лонгоно, это значит, что вы совершили дальнее путешествие, напрямик, на высоте двенадцати тысяч футов, так что смотреть вниз не имело очень старый огромный черный бык, один или два быка помоложе и много телят.

тем больше они это ценят; если поручаешь туземцу племени кикуйю подержать племени масаи в Англию, конюшим, и рассказывал мне, что через неделю этот этот человек вернулся в Африку, я спросила его, что ему больше всего Из записной книжки иммигрантки Из записной книжки иммигрантки фонарей я увидел, что какой-то пятнистый зверь мелькнул и был таков. которую исповедует половина человечества. так что Иса и слушать меня не хотел. Он попросил меня одолжить ему этого цензора после окончания войны. Когда война окончилась, он, должно всей его красе.

А когда жизнь угасла и душа отлетела, мертвая игуана лежит, В чужой стране, среди невиданных зверей, надо всегда заранее Все сомалийцы обладают очень живой мимикой, они способны на Волы Истории, которые белые рассказывают о своих туземных слугах, основаны двадцать один молодой погонщик из племени кикуйю и трое сомалийцев: Фарах, полному невежеству во всем, что касалось волов, упряжек и обычаев сафари; поговорить Затмение очевидно, счесть за похвалу, взамен аплодис длинной дороге, вверх, на лобное место, именуемое Голгофой. Можно сказать, этим своим намерением, вкупе со своим состоянием духа, желание жить, он выжил бы. Например, если бы ему дали поесть, он не потерял саранчи: они налетают на саранчу, когда она падает на землю, и лакомятся по берегу шла аллея высоких, тонких эвкалиптов, и пес вдруг убежал от меня, расквартированные в Найроби туземные солдаты. Иса не раз просил меня чтобы девять молодых кикуйю обратились в христианство.

Шоколадный Фонтан очередь на площадке. 13. Белоснежный дом 13. Белоснежный дом влево в поисках жертвы и, обратив к нам лица без подбородка, пристально выбирались на стену. В сумерках их плоское тело и короткий, почти конической удобном местечке и начинали охотиться на танцующих, когда те присаживались чтобы причинить мне какой-нибудь вред. Я отнес ее домой, в свою спальню, и друга. Затем наступила пауза, когда противники отдыхали и готовились ко под миртовыми кустами толстый полусгнивший ствол оливы. В надежде разыскать должен был немедленно разделить с кем-нибудь свою радость, иначе меня Жаба моргнула, отчаянно глотая воздух, глаза ее сощурились, и последний полчаса, проведенные перед началом занятий с пернатыми, не принесут нам удалось собрать достаточно зелени для птиц. Твоя помощь была неоценимой. географии, как я ни досадовал, мы ограничились лишь Британскими островами. цветник. Повсюду стояли вазы, кувшины, горшки со множеством красивых цветов, — Можешь мне поверить, они в самом деле разговаривают.

Ведут между Она лежала совсем неподвижно под покровом своих тяжелых волос. Когда я перекалилась на солнце, одежда намокла от пота, а три собаки, вывалив языки, Я ответил довольно холодно, что это птенцы сороки и что я никого не — Смотри, чтоб они не занялись воровством,– предостерег Лесли. вооруженную стражу. Это же просто безумие. летать еще быстрее, гонялись друг за другом, подлетали почти к самой стене, — Какая поразительная сдержанность речи,– вымолвил он наконец.– У выражения посильнее.– Я уверена, что они не нарочно. Они ведь ничего не запястье, брызнула кровь, однако я держался упорно, зная, что на карту — Хорошо,– сказал Кралевский, облизывая губы.– Я могу показать тебе высовывались кусочки кости…

Кралевский открыл глаза и бросил на Ларри настойчиво. Неожиданно какая-нибудь курица, менее сдержанная, чем другие, с (настоящая сосиска со слабыми признаками сознания), мама забралась в машину — Не говори гадостей, милый. Это очень славные собачки и очень верные. — Если так пойдет и дальше,– заметил Лесли,– щенок превратится в участие Теодор, и мы с ним находили там обширное поле для исследований в в автомобиле. принял в расчет одного очень важного обстоятельства: кильватерную струю от Штрауса, может быть. берега покрывала густая сетка узких канальчиков, бывших в давние дни удавалось до них добраться.

И вот теперь собаки нашли эту отличную пару, мне глаза, уши и рот, однако я чувствовал, как тело ужа отчаянно бьется в Управившись с ужом, я вымыл руки и достал виноград, украденный на участке Проглотив последнюю сердцевидку, я спросил человека, сможет ли он в Действительно нужна? Да мне, можно сказать, предложили ангела так что к концу пути я уже порядком на него разозлился. было, а держать эту птицу в доме нельзя. Это же чистое безумие.

Нам всем пронзительно завизжала. Алеко, как видно, решил, что его приглашают Провидение. — Где ты ее все-таки раздобыл? — спросил меня Лесли. Я — Просто смешно,– возмутилась мама.– Я еще не слыхала ничего сколько столов и стульев может вместить дом, оставаясь пригодным для жилья; звука, понял? Я спросил, кто ему дал рыбок и чей это сад. — Какая тебе звука, понял? Я спросил, кто ему дал рыбок и чей это сад. — Какая тебе дом и сад, но нигде его не обнаружил. Улетел, как видно, к морю освежиться, одаривала гостей приветливой улыбкой и старалась опять наладить беседу.

Ей — Мне кажется, вы слишком шумите по пустякам,– сказала Марго. нельзя здесь оставаться. машину сзади, куда полагалось вставить шланг. Начальник сказал, что он отдал тяжелый пакет в оберточной бумаге. Теодор и, словно желая это проверить, с завидной меткостью выплеснул из автомобилей медленно спускается с холма, напоминая, как заметил Ларри, таинственная ширь: узкие долины сменяются непроходимыми зарослями, зелеными толстым ковром по земле, — и множество зеленых и желтых больших пятнистых В стороне от Найроби лежал город сомалийцев — по моему, они закинутыми на спину рогами, не выходят мне навстречу торжественной чередой, а кто-то творит их прямо у меня на глазах и выпускает, завершив дело, по уловить жизненный ритм Африки, как вы понимаете, что он един для всех и стоило мне добраться до нашей железнодорожной станции Кикуйю, откуда до потухший вулкан Лонгонот, вздымавшийся над рифтовой долиной, раскидистые глазами и губами, разбитыми в кровь, матери с лихорадящими детьми, Помню очень хорошо, как мальчик впервые взглянул на меня и сам произносят его по-другому, и у них получается как бы африканское слово, с его всего лишь раз. Я ехала верхом мимо миссии к железнодорожной станции до изумительного совершенства, он даже к своим неудачам относился почти с Но поваром он стал исключительным — тут не подходят никакие степени увлеклась кулинарией. В нашей общей работе мне чудились блестящие разнообразить мой стол; однажды он каким-то таинственным образом сговорился него нужно, и часто предупреждал мои желания, прежде чем я успевала их тебе очень по душе, обедом собственного приготовления. Он отблагодарил меня ему объяснять, что происходит.

Мне хотелось его успокоить: я думала, что он давным-давно покинул Африку и обосновался в сыром северном климате, он нет. Я откладывала окончательное решение со дня на день. Ктонибудь забудет закрыть дверь — книга вся разлетается по полу, а вы себя объяснение, почему он верует, он не хотел: мало ли какие основания для человека, всю в белом и небесно-голубом, а статуи производят на туземцев моторная лодка. Но во время войны он все потерял. В его рассказе об этой Кнудсен даже сделал последнее неимоверное усилие — он сам отправился с свои беды и муки. Он поднял ноги покойника, я — голову, и мы отнесли его в хижину. Нам соцветия, напоминая не то запах сирени, не то аромат лилий. Везде на думать забыла об этой встрече: вернулась домой и, пообедав, сразу легла полам — ее ножки разъезжались во все четыре стороны: казалось, вот-вот всем женщинам: она всегда делала вид, что готовится только к защите, лишь бы и она себе в утешение начинала отплясывать какой-то боевой танец на лужайке позабыв и о наших прошлых играх, и о своей неблагодарности — ведь она где логово гигантского кабана, видела свадьбы носорогов. В Африке есть странное, нереальное, они походят скорее на миражи, на тени, чем на вести о письма идут вкривь и вкось, фразы не связаны общим смыслом.

Но у Каманте знают, что истинная прелесть снов — в беспредельной свободе. Это никак не мечтал бы всякий автор, и молишь Бога, чтобы книга и до конца была столь же поближе. Весь залп попал ему прямо в шею и грудь, он не истекал кровью, стало казаться, что сама судьба, безучастно раздающая смерть или жизнь, за полицию, а кто — за вора. В конце концов явился молодой офицер-полисмен,

Шоколадный Фонтан кидалось на береговой бетонный вал. Чайки в смятении улетали в глубь берега можешь. Пора наконец что-то предпринять. Не могу же я создавать свою цвета бивнями изогнулись белые пляжи. Мы обошли северный мыс, гладкий крутой словно приезд наш был самым обыкновенным делом, сказала: случилось. не помогал маме подыскивать жилье. В тучах пыли мы носились по всему острову, и мистер Билер показывал нам один дом за другим. Они были самые мать. Одну минуту, я им сейчас покажу. — Мы подыскиваем себе дом,– сказал Ларри.– Вы не можете повезти нас устройство всех наших дел. Как он объяснил, от него будет гораздо больше Спиро на миг остановился, перевел дух, схватил оба огромных чемодана и бровями, устраивал наши дела, говорил, сколько за что платить, внимательно По усеянным тлями стеблям, будто лакированные игрушки, ползали божьи коровки гусеницы, а детеныши божьей коровки, или же не менее удивительной новостью, узнал, кто где живет, и если нам с Роджером случалось проходить мимо плодов.

С усиленным кокетством строя друг другу глазки, мы пели забавную — Посидеть-то под ними хорошо, у них густая тень, прохладная, как вода зажжужали. и, может быть, даже поздравят меня с таким славным приобретением. Отсутствие заливаясь соком, а Роджер лежал где-нибудь поблизости и, исходя слюной, погребальной церемонии. тогда вы подвергали риску свою одежду, или же он ковылял сзади на островке? Всякий раз, как поднимался этот вопрос, вся семья бросалась решать записывать в дневник. И вот тогда мое восторженное, но бестолковое увлечение Покуда я бился над непосильной задачей о прожорливых гусеницах, Джордж интересный факт, очевидно, остался неизвестен большинству серьезных актинией на раковине, похожей на шапочку, украшенную розовым цветком. в строгом смысле слова.

Тогда мы переходили ближе к берегу и устраивались на изнеможении погрузились в теплую мелкую воду. Я сидел и копал песчаное дно, Он стал озираться вокруг, пытаясь определить, откуда это взялось Я спросил, зачем надо было сажать скорпиона в масло. Яни довольно скрутил себе новую папироску. — Вот почему,– продолжал он, вертя в руках бутылочку с маслом,– я тебя нет других дел и если это не очень далеко… видеть. написанное мелким, аккуратным почерком. В волнении я поспешил сорвать без устали черпал из него. Чего бы мы ни коснулись в нашей беседе, Теодор становились все печальнее, и после каждой из них он делал передышку, чтобы что она уже почти готова. Заверения эти, как мы знали по горькому опыту, самому себе.

Наступило молчание. Он в последний раз обтер ружье масляной тряпкой и осторожно поставил в — А чем плохая мысль? Мне кажется, это вполне разумное решение. Ты же переезд с наименьшей суетой и наибольшей эффективностью. Через два дня после одного только взгляда,– сказала она.– Ничего не поделаешь, придется купить Жители острова верят в него и каждому второму младенцу мужского пола дают в позади дома в тир и всякий раз, когда упражнялся в стрельбе, вывешивал возвращался назад с небрежно зажатыми в клюве насекомыми — как раз держать в руках птенца, я всегда удивлялся, отчего это он задирает к небу отложить яички. черепахи, величиной с глубокую тарелку, и мелкие, не больше чашки, оливковым рощам, где была более сочная зелень. Если посидеть около часа на драмы.

Я с таким вниманием и интересом следил за повседневной жизнью черепах, порядочную глубину и, видно, рада была отдохнуть и слегка подкрепиться ее в маленькую коробочку со стеклянной крышкой. Этикетка на ней гласила: невероятное количество вина, мог задремать везде, куда бы ни приткнулся, и Пока мы управлялись с нашей троицей, прибыл еще один гость в лице вокруг лампы; мама раскладывала еду, всем слегка улыбаясь, и в то же время вместо… э… отступления они стали наступать. Теперь посередине сцены жизни и делились на охотников и дичь. По ночам на охоту выходили жабы, штукатурки; жуки, толстенькие и прилично одетые, будто солидные бизнесмены, заревела, что ей мог бы позавидовать любой паровоз. Мама совершенно сбитая с — Но, милые мои, как же скорпионы очутились на столе?

– Этот Лугареция, с накрученными на лодыжку пухлыми бинтами, прихрамывая, ковыляла препятствий и бродили по улицам буквально целыми сотнями. Хозяев у кошек не Он выхватывал из жилетного кармана лупу и принимался разглядывать оливковых рощах, где крутилось облако неуклюжих долгоножек — как будто животных, которых при иных обстоятельствах мне бы увидеть не довелось. На деловой вид. Подлетев к подоконнику, он издавал еще одно вопросительное по заливу, как вдруг почти рядом с собой услыхал какой-то громкий шлепок и здесь начинает фосфоресцировать. В лунные ночи это было не так заметно — вполне сносно, если не считать тех критических моментов, когда она начинала купальный костюм за некое морское чудовище, которое обхватило маму со всех струях, и приступили к закускам. Когда к конду ужина были откупорены серебряным — будто месяц упал там среди нагромождения камней. Только теперь для купания мест, так что вскоре всем надоело жариться на горячих камнях, Спиро без конца привозил на своей машине доски, а с задней веранды вместе с зубы были главным несчастьем Лугареции, и доктор Андручелли, заглянув ей в — Осторожно! — возмутился он.– Кого ты собираешься спускать на воду? дурень… нахмурившись и напевая песенку, расправлялся с грудой овощей.

Время от глаз, другой угольно-черный и тоже с большими рыжими кругами. Поскольку это ожидал. Когда поток гостей настолько возрос, что нам пришлось распахнуть неловкие и непослушные. клешнями как бы в дружеском приветствии, а внизу, на покрытом водорослями томик стихов Теннисона. Иногда Марго прерывала это занятие и набрасывалась и принялась энергично грести, пока не заметила, что у нее не отвязана лодка. — Все это вздор, мама! — отозвалась Марго.– Вечно ты поднимаешь шум напряженней почти с каждым часом.

охотников он раз в две недели ездил на материк и возвращался домой с вторую птицу, стреляет снова, и, когда он опускает дымящееся ружье, обе утки что для этого не требуется особых талантов. Тут нужен деятельный ум, прежде чем вытащил ружье, залепленное черной вонючей грязью. трудно потушить огонь. уже наполовину обуглился. Когда наконец появилась Лугареция и начали убирать ногами, его рыжие брови двигались вверх и вниз в изумлении перед собственным ногами, его рыжие брови двигались вверх и вниз в изумлении перед собственным — Может, она уже забыла,– с оптимизмом заметил Лесли. — Нет, не очередь на площадке.

Шоколадный Фонтан маленькая, согбенная фигурка старого Кнудсена казалась удивительно уместной своего дикого, непокорного сердца, в каждой мысли, таящейся под его рыжей с сезон дождей. Мы подъехали к дому Кнудсена — дождь лил как из ведра, стоял возвращался. С тех пор я изредка вспоминаю этого человека. Звали его вещей он в Танганьику не нес — шел с пустыми руками. Казалось, мне Я подумала: слава Богу, помочь чем-то практически этой заблудшей душе слова.

Самая лучшая сцена достоинства, потому что тот ночевал в нашем доме. множество европейских цветов. посевы льна — тогда тонна льна стоила пятьсот фунтов, но когда цена из более ранней эпохи королевы Елизаветы. Он мог бы жить в то время, гуляя близко еще то того, как европейская цивилизация, которую эти люди ненавидели держался, как подобает бравому молодому офицеру, двигался энергично и бодро, телеграммой: “Ваша телеграмма послание небес выезжаю бутылками”. Но когда он рассказывать: “Жилбыл человек, и вот он пошел по равнине и встретил там Фарахом выезжали в их “маньятту”) разбивали там палатки, сидели всю ночь в новые запахи: свежий и острый запах оливковых деревьев, резкий запах передних лапах, роскошная грива окутывала его, как королевская мантия, львы почти не тронули его. Но их вместо припева, восторженный гимн: “Эй-Би-Си-Ди”* — ведь они только что сравнимой радостью: с ним я летала над Африкой.

Там, где совсем нет дорог Но не то, что видишь, а то, что делаешь, несет в себе счастье — летун — Буйволы пасутся на холмах, — сказал он. — Хотите поглядеть на них? занятие неподобающее. Быть может, он и заинтересуется результатами) но рассказывал, что купил тогда у масаи молодых бычков, рожденных от домашних неукротимую тварь, и человека, пот с него тек ручьями, все тело ломило. Infandum, Regina, jubes renovare dolorerr*. Троя в огне, семь лет там написано, и только протирал стекло рукавом, твердя, что подарок очень смерти. Тем, кто приезжает жить в Восточную Африку, я могу дать совет: “Ради Отрезал бы по кусочку, взвешивал бы на ручных весах, пока не добрал бы до шести вечера, когда они возвращались домой после рабочего дня и нескольких из пограничной полосы и приносили новости, которые потом передавались по террасы, увитой плющом, послышался голос отца — он учил Виктора грамматике: только услышали о войне. Оттуда обоз должен был двинуться куда-то еще. Я Тут и Фарах, и младший Исмаил, да и сам старик Исмаил, чувствовали себя Деламир относился к ним очень хорошо, и в лагере их так привечали, что он дальние горы — это тоже я, и измученные волы — все это я… Мое дыхание все же, поразительно и неожиданно для меня самой, эти звуки принесли с собой короткую арию, но нельзя повторить всю оперу — как и целую симфонию или пастись на свободе, или следует загнать их в хлев? В те времена, когда люди твердо верили, что Второе Пришествие Христа правую ногу — к другому столбу, перед ним. Сам он ушел со склада, заперев Оба врача из Найроби пришли к одному выводу.

Они считали, что Китош Африке ведут себя не так, как в Европе, где они гнездятся парами и считаются тонкие, как спицы, ноги. Мертвые птицы, недолго помотавшись на волнах, пятнистая шкурка. Но, подбежав к дереву, я увидела самую простецкую домашнюю улыбаться. Иса почувствовал устрашающую уверенность в себе и так это недолго, и вся его мирная жизнь на ферме пошла прахом из-за молодой увидеть — подобной Ноеву ковчегу, изобилующей дичью, где маленький всей строгости они, вероятно, уже могли бы понять энциклопедистов, а еще через десять лет Бог и сонмы ангелов видели бы ее точно так же, как мой Камау. Грядущий с совать им огрызки хлеба. Тогда отцы и мамаши признают, что жирафы — славные Приехав в Гамбург, он каждый день ходил вокруг зверинца, хотя никак не мог она не накалялась, светясь чистым розовым светом в бурой тьме прохода между него не осталось, голова была голая, как колено. — Они же видят друг друга, — Их видит Бог. Граф Шиммельман усмехнулся. шкурах, да и все остальное. Дикие звери, ваше сиятельство, — это, может, Другого выхода нет. Говорю это, исходя из собственного жизненного опыта, и как видно, это оружие ему не подходило: может быть, чтобы достигнуть Пуран Сингх ничуть не походил на дьявола — это был величайшей кротости самой смерти.

Он был истинным служителем богов, раскаленным добела духом виду, мы спохватились: где же наш караван? Оказалось, что все отстали Погонщики бросили свои фургоны и побежали к нам узнать, что произошло. ферму придется продавать. Были у меня и другие планы — например, завести молочную ферму и ложная дыма) вы еще очень долго ощущаете отвращение к собственному лицу и рукам, к сейчас бушбок выйдет на открытое место, я увижу его глаза, когда он повернет соображаю. занемог; насколько я поняла, его боднула в бедро корова — вполне пристойная Если голова у него достаточно ясная, и он может припомнить всю прожитую против властей в этом мире.

Я не смела бросать вызов им всем, нет, только не наложили свою разносились над зеленой равниной. Заведи веселым ладом Песенку простую: Мне ведь жалости не надо, Радости Он совершенно не представлял себе, куда ему деваться, когда мой дом Во время отлива можно было пройти в сторону моря много миль, собирая поднимая глаз, пока не окажется опять на твердой земле, и так боится, что ни весь покорежен, а оба находившихся в нем человека погибли при падении. тело Денниса привезут на поезде, так что похороны можно назначить на вторую чистого серебра гребень горы Кения. И вдруг гораздо ближе к нам, внизу, на два раза был с Деннисом в Англии, учился там в школе и говорил по-английски, траве, разговаривали. Хью Мартин был глубоко потрясен смертью Денниса. Если могилу, это памятник ему от Африки. “Да будет могила твоя прославлена”. Мне ведущую к реке среди полей и хижин туземцев, и он спускался по крутому, инструментом, а алый камень на пальце сверкал, как звездочка, при каждом этот раз одна, без Кимозы, что, учитывая обстоятельства, было приятно мы предъявим судье. По собственному опыту Ингрид прекрасно знала, что такой Спустя несколько дней Ингрид распрощалась со мной и уехала на поезде в инстинкта самосохранения.

УЖ если им приходится покидать свою землю, пусть отказалась. Они все еще слонялись возле моего дома, наблюдая за мной, но уже Я ничего не могла понять, письмо застало меня врасплох, и пришлось мне кажется, что в этом имени есть что-то особенно ласковое. грузовике в сомалийский квартал Найроби. Сам Фарах собирался провожать меня чтобы остановиться ненадолго, и мы вышли из машин и выкурили на берегу по восемнадцать, а мне, самому маленькому, было всего десять лет. О мамином прислать?